Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Но вот мы, загнанные, ползем в темноте. Прошло не менее получаса, пока я тащила Фрэнсис по скалистой гряде. Фрэнсис с трудом волочила ноги, держась за меня, пока не нашла в нескольких футах от глубокой воды место, где можно было присесть. Она с облегчением перевела дух и нагнулась, чтобы помассировать больную лодыжку.

– Ты – чудо, – сказала я. – Дай мне теперь, пожалуйста, зажигалку.

Она нащупала ее в кармане, протянула мне. Я прошла по гряде немного дальше. Она резко сужалась, круто обрываясь в глубокую воду, а далее была разломана, рассечена морем. Впереди мне были видны скалы, которые обозначали продолжение гряды под водой. У их оснований под ветром, уже более ощутимым тут, металась призрачная пена.

Я нашла ровное место, чтобы, обратившись к морю, встать наготове с зажигалкой в руке.

Они должны очень хорошо видеть пламя. Я слышала, что в войну, во время затемнения, летчики с большой высоты замечали зажженную спичку в руке курильщика. Даже если мне и не удастся изобразить условленные сигналы, несомненно, свет, любой свет из залива в это время, даст понять Марку… А когда он окажется ближе, негромкий окрик довершит дело.

Я прикрыла зажигалку рукой, чиркнула колесиком. Чиркнула еще раз. И еще, и еще…

Когда стало больно большому пальцу, я задумалась, что же это такое? И тут вспомнила всплеск, с которым упала Фрэнсис, вспомнила, как она выкручивала полы пальто. Зажигалка была в кармане. Значит, фитиль намок, и у нас теперь не было вообще никакого огня.

Я стояла, кусая губы, всматриваясь в темноту, прислушиваясь.

Ночь была полна звуков. Море шептало и гудело, как большая раковина, прислоненная к уху, и темный воздух казался живым от этого шума. Теперь стало больше звезд, и я подумала, что даже смогу увидеть, если к берегу направится какая-нибудь лодка. Огромное пространство моря впереди выглядело почти светлым по сравнению с густой темнотой утесов, громоздящихся вокруг меня.

Потом я услышала, или мне показалось, что услышала: всплеск воды о борт, звякнувший где-то металл.

Я глупо поднялась на цыпочки, подалась вперед. Потом в море, гораздо дальше полукружия залива забрезжил свет, продвигаясь к востоку. Наконец он засверкал из-за правого мыса. Маленькая лодка с заглушенным двигателем медленно, рывками двигалась по темной пустоте, свет создавал вокруг нее своеобразную танцующую заводь. Один из григри, оказавшийся поближе к берегу, вот и все. Мне показалось даже, что я вижу фигуру, подсвеченную падающим с носа лучом. По крайней мере, подумала я, он вряд ли заметит скользящий где-то без света каик Ламбиса. Однако из-за такой близости лодки я не стала рисковать – кричать и звать Марка.

Я вернулась к Фрэнсис и рассказала ей обо всем.

– Значит, нам придется вернуться?

– Не знаю. Он тоже увидит лодку со светом. Он может сообразить, что из-за нее мы не осмеливаемся подавать сигналы. Он… может, зайдет в залив просто посмотреть… – Я в нерешительности замолчала. – Я… я не понимаю, как нам теперь вернуться обратно, Фрэнсис. Они могут обнаружить… этот человек…

– Смотри! – вскрикнула она. – Вон!

Я подумала, что она просто показывает на рыбачью освещенную лодку, которая медленно пересекала устье залива и уже готова была скрыться за восточным мысом.

Но я увидела и другую лодку, низко сидящую в воде, ее черные очертания без единого звука на мгновение обозначились, когда освещенная лодка прошла позади нее и исчезла за мысом.

– Это он! – У меня перехватило горло. – Точно! Он не заходит в бухту. Он поступает именно так, как обещал, – ждет. Лодка рыбаков уже не видна. Марк должен сейчас ждать нашего сигнала… Нам нельзя больше медлить… смотреть, приблизится ли он… Уже десять минут третьего. Неужели ты не сможешь зажечь ее?

– Боюсь, что нет. – Фрэнсис продолжала работать над зажигалкой. – Она промокла насквозь. Боюсь, от нее мало толку… ты что это, Никола?

Я бросила пальто на скалу рядом с ней, за ним последовали туфли.