Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Двигатель коротко взвыл, но тотчас же был заглушен, каик дернулся вперед, потом его занесло в сторону, и он навалился бортом на причаленную лодку. Я услышала, как бедная «Психея» опять заскрежетала по камню, как каик прошуршал по ее борту. В ней никого не было. Стратос был уже на берегу. Я увидела его на миг, выхваченного мечущимся лучом, когда он наклонился накинуть несколько витков троса на кнехты.

Затем Марк, спрыгнув с носа каика, оказался рядом с критянином.

Не успел тот развернуться, как Марк ударил его. Я слышала этот ужасный звук. Стратос, шатаясь, отступил в темноту. Марк бросился за ним, и они оказались вне досягаемости наших огней – пара мелькающих в темноте, исторгающих проклятия теней уже где-то под тамарисками.

Ламбис пробрался мимо меня, неуклюже влез на банку, чтобы спрыгнуть на берег. Колин впопыхах сказал:

– Вот, привяжите ее, – сунул мне в руку веревку, прыгнул вслед за Ламбисом и понесся в темноте по гальке туда, где невиданный скандал нарушил мирный сон деревни.

Переворачивались столы, летели стулья, кто-то закричал в соседнем доме, залаяли собаки, закукарекали петухи. Слышен был крик Стратоса, потом голос Колина, откуда-то раздался пронзительный, испуганный вопль женщины. Стратос не мог бы лучше афишировать свое возвращение, будь тут даже телевизионные камеры или духовой оркестр.

В гостинице вспыхнул свет.

Со всех сторон теперь слышались крики, топот бегущих по деревенской улице, возбужденные голоса людей, идущих с фонарями.

Я вдруг поняла, что мой каик начинает относить от берега. Трясясь как лист от холода и нервного напряжения, я все-таки нашла багор, подтянула каик к берегу, вылезла на скалу. Твердо став на колени, стала наматывать веревку на кнехты. Помню, что делала это очень тщательно, как будто безопасность всех нас зависела от того, насколько аккуратно я наверну веревку на металлические тумбы. Четыре, пять, шесть тщательных оборотов… кажется, я пыталась еще завязать какой-то узел. При этом я все время силилась разглядеть, что там происходит под тамарисками. Потом призрачная схватка сделалась почти совсем неразличимой, и я поняла, что свет в гостинице снова погас.

Послышалась чья-то легкая поступь. Зашуршал под ногами гравий, раздались быстрые приближающиеся шаги по скале. Человека было не видно, он оставался в тени. Но вот мерцающий свет какого-то фонаря коснулся его. Это был Тони.

Я оказалась на его пути. Я застыла, держа в руке веревку. Я не помню, чтобы мне было страшно, но даже если бы и было, очень сомневаюсь, чтобы я могла сдвинуться с места. Он, вероятно, был вооружен. Но он не тронул меня и не обошел – просто перепрыгнул, и притом настолько легко, что, казалось, вот-вот захлопают крылья и польется длинное глиссандо арфы Вебера.

– Извините, дорогая… – торопливо произнес он высоким голосом, слегка запыхавшись.

Прыгнув еще раз, он оказался в страшно закачавшейся «Психее». Веревка резко дернулась – он перерезал ее, мотор с хрипом взревел, и «Психея» настолько резко накренилась, отходя от скалы, что, должно быть, зачерпнула бортом.

– …Самое время уходить. Совсем распоясались… – донесся до меня притворно негодующий голос.

Потом огни, кричащие люди – вся эта свалка – стали приближаться ко мне.

Появился и Марк с расползающимся по рубашке пятном. Пошатываясь, он выбежал из темноты, но тут же упал, споткнувшись о брошенный стул, свалившийся прямо перед ним. Стратос, конечно же, попал бы в него, если бы не Ламбис. Пробравшись сквозь поверженные металлические столы, он успел толкнуть Стратоса, и оба сцепились, раскидывая вокруг себя садовую мебель: трещали сучья тамариска, слышались тяжелые удары по стволам деревьев. Грохнулся пифос с гвоздиками; Стратос, который и в потемках хорошо ориентировался на своей территории, отскочил, а он покатился Ламбису под ноги как раз тогда, когда критянину наконец удалось вытащить нож.