Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Тетушка Гарриет вышла замуж за археолога Эрнеста Бойда и с тех пор сопровождала его во всех деловых поездках от Камбоджи до долины Евфрата, вмешиваясь во все и, нельзя не признать, неплохо справляясь с проблемой обеспечения раскопок всем необходимым. После его кончины она оставила активную деятельность и вернулась в Англию, но продолжала проявлять глубокий интерес к Ближнему Востоку и финансировала одну-две экспедиции, возбудившие ее любопытство.

За два года английский климат смертельно надоел ей. И, распрощавшись с семьей (это и был последний визит, который я запомнила), она отправилась в Ливан, где приобрела для себя уединенный дворец на вершине горы и поселилась в нем, как она нам сообщила, для того, чтобы писать книгу.

Лишь один-единственный раз тетушка Гарриет покинула свою цитадель в горах. Это произошло четыре года назад, когда моя семья только что уехала в Лос-Анджелес. Она приехала, по ее собственному выражению, чтобы уладить дела, – это означало перевод значительных сумм ее состояния в ливанские банки, – а также подобрать подружку для препротивного (по словам Чарльза) тибетского терьера Далилы и навеки отряхнуть пыль Англии со своих юбок. Насколько я знаю, больше она не приезжала. Никто не имел понятия, вправду ли она за время добровольного пятнадцатилетнего изгнания написала хоть что-нибудь, если не считать регулярно присылаемых нам завещаний – вся семья с удовольствием читала их и затем выбрасывала из головы. Мы обходились без тетушки Гарриет так же успешно, как она, похоже, обходилась без нас. Ни с той ни с другой стороны не выказывалось ни малейшего сожаления; моя двоюродная бабушка просто воплотила в себе присущее всей нашей семье стремление к разобщенности.

Поэтому я взглянула на кузена с сомнением.

– Думаешь, она захочет тебя видеть?

– Захочет, – безмятежно заявил он. – Моя мать всегда зло подшучивала над склонностью тетушки Гарриет к молодым мужчинам, но не вижу причины, почему бы нам на этом не сыграть. И если я заявлю, что пришел получить то, что принадлежит мне по праву, имея в виду гончих псов Гавриила, то ей это придется по душе. Она всегда симпатизировала тем, кто не упустит своего. Если мне удастся попасть в Бейрут в воскресенье вечером, то давай вместе съездим к тетушке в понедельник.

– Давай. Звучит завлекательно, если бы я могла поверить хоть одному твоему слову.

– Все это чистая правда – по крайней мере, настолько чистая, насколько можно услышать в этой стране, – заверил меня кузен. – Знаешь, как ее называют? Страна, где может случиться все, что угодно, «страна чудес». «Народ, населяющий эту страну, – тихо процитировал он, – народ скал и пустынь, чье воображение расцвечено ярче и укутано дымкой плотнее, чем горизонты их песков и морей, живет согласно слову Магомета и леди Эстер Стэнхоуп. Они спрашивают совета у звезд, верят в пророков, в чудеса и в ясновидение».

– Что это?

– Ламартен.

– Сдается мне, даже тетушка Гарриет может на этом фоне считаться нормальной. Не терпится увидеться с ней. Но мне пора. – Я взглянула на часы. – Боже мой, уже время ужинать.

– Я уверен, Бен захотел бы, чтобы ты осталась. Он придет с минуты на минуту. Может, подождешь?

– С удовольствием бы, но завтра мы отправляемся чуть свет, а у меня еще есть дела. – Я нагнулась в поисках сумочки. – А вы, милый юноша, отвезете меня домой. Да-да, и не спорь. Даже ради твоих прекрасных глаз я не собираюсь бродить в одиночку по темным улицам Дамаска, не говоря уже о том, что мне не найти дорогу. Если только ты не одолжишь мне «порше»…

– Кое-чем я ради тебя готов рискнуть, – ответил кузен, – но кое-чем – ни за что. Так и быть, я тебя отвезу. Пошли.