Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Там был указан телефонный номер. Повозившись, я сумела его набрать. Мужской голос ответил по-арабски, но, перейдя через его блестящий французский к его еще лучшему английскому, мы наконец сумели объясниться. Он вынужден был меня разочаровать. Доктора Графтона здесь нет. Доктор Графтон недавно уехал из Бейрута. Да, насовсем. Если он может быть полезен…

– Просто я навожу справки об одной моей родственнице, – сказала я, – и хотела бы поговорить о ней с доктором. Ее зовут миссис Бойд. Мне удалось выяснить, что несколько месяцев назад, когда доктор Графтон еще был в Бейруте, она лечилась у него. Мне хотелось бы узнать, не стала ли она теперь вашей пациенткой? Дело в том…

– Миссис Бойд? – Голос звучал озадаченно. – К сожалению, у меня нет пациентки с таким именем. Где она живет?

– Она живет в окрестностях Бейрута, во дворце под названием Дар-Ибрагим. Если не ошибаюсь, это недалеко от деревни Сальк.

– Дар-Ибрагим? – Голос зазвучал увереннее. – Вы имеете в виду леди Гарриет?

– Да, именно так, – проговорила я, чувствуя себя последней идиоткой. – Я совсем забыла… Да, да, леди Гарриет.

– Насколько мне известно, она чувствует себя хорошо, – ответил собеседник. – Но она ни в коей мере не моя пациентка. В обычных обстоятельствах я бы продолжал ее лечить после отъезда доктора Графтона, но она прислала письмо, сообщая, что у нее другие планы.

Я уловила в голосе врача едва ощутимый насмешливый оттенок, и мне захотелось спросить, какие же именно у старушки планы, но вряд ли он ответил бы. Может быть, подумалось мне, в этом письме она посылала к чертям весь мир, англичан и всю медицину разом, а может, состряпала еще одно завещание.

– Могу ли я осведомиться, кто звонит? – спросил голос в трубке.

– Внучатая племянница леди Гарриет. Меня зовут Кристабель Мэнсел. Я приехала в Ливан ненадолго, и я… никто из нашей семьи давно не получал известий от тетушки; мы даже не знаем, жива ли она. Но затем я узнала, что она жива, а в отеле – я остановилась в «Финикии» – мне рассказали, что ее лечил доктор Графтон, вот я и решила позвонить ему, чтобы побольше выяснить о своей родственнице. Вы сказали, что доктор уехал из Бейрута? Он еще в Ливане? Могу ли я связаться с ним?

– Боюсь, что нет. Он вернулся в Лондон.

– Понятно. Что ж, большое спасибо, постараюсь сама увидеться с тетушкой.

На другом конце провода наступила неловкая пауза. Затем нарочито безразличный голос произнес:

– Видите ли, она живет очень уединенно.

– Да, – ответила я. – Понимаю. Но все равно спасибо за помощь. До свидания.

– До свидания, – ответил собеседник.

Я повесила трубку и поймала себя на том, что улыбаюсь. В интонации приятного голоса на другом конце провода явно угадывался арабский вариант «ни пуха ни пера».

Вечером позвонил Чарльз. Он сказал, что отец Бена задерживается, так что он сможет приехать ко мне не раньше вечера в воскресенье, а может быть, и позже.

– Но, именем всех богов, – с энтузиазмом заключил он, – я в лепешку разобьюсь, но в понедельник буду с тобой!

– И не мечтай, – предупредила я. – По крайней мере, пока не купишь свои синие четки. Сам говорил, что в этой стране может случиться все, что угодно.

Я не стала пересказывать кузену всех удивительных подробностей, какие мне удалось выяснить о тетушке Гарриет. Не упомянула я и того, что эксцентричная отшельница из Дар-Ибрагима пробудила во мне нешуточное любопытство.

Клерк из «Финикии», несомненно, изо всех сил постарался устроить так, чтобы поездка обошлась мне как можно дороже. Наутро к подъезду был подан огромный американский лимузин с ребристым радиатором, кондиционером, синими четками для отвода дурного глаза и изречением из Корана на ветровом стекле: «Надейся на Господа».