Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

– Вы ведь помните, я говорил, что мы уже встречались, но не были должным образом представлены. Разрешите представиться. Мое полное имя – Генри Ловелл Графтон. Оно вам о чем-нибудь говорит? Да, осмелюсь предположить, что говорит. А теперь сидите смирно, а то будет больно.

При этих словах его правая рука метнулась вниз, к моему обнаженному предплечью. Что-то укололо меня, ужалило и отпустило. Доктор Графтон опустил в пакет шприц для подкожных инъекций и улыбнулся, не выпуская меня из железных объятий.

– Пентотал, – сказал он. – В профессии врача есть свои преимущества. Мисс Мэнсел, в вашем распоряжении десять секунд.

Глава 14

Не помню времени я и пути

(Я лежала без чувств)…

Сэмюэл Тейлор Кольридж. Кристабель

Как выяснилось позже, доктор Генри Графтон был склонен переоценивать мои силы. Я потеряла сознание уже через семь секунд и очнулась в полумраке глухой запертой каморки без окон, освещенной лишь тонким лучиком света, падавшим из крохотного зарешеченного отверстия над дверью.

Поначалу пробуждение казалось вполне обычным. Я открыла затуманенные глаза – взгляд уперся в темную стену, по которой, как тряпичные куклы на сквозняке, едва заметно шевелились смутные тени. В каморке было темно и чрезвычайно тихо. Именно эта душная спертая тишина и навела меня на мысль о том, что меня заперли. В глубине сознания, под многослойными напластованиями наркотического сна, едва ощутимо, как мотылек об оконное стекло, трепетала какая-то мысль. Я забеспокоилась. Мне нужно встать, выпустить несчастное создание, открыть окно, впустить свежий воздух…

Но не сейчас. Сейчас я не могу шелохнуться. Тело мое отяжелело, мышцы стали дряблыми, голова раскалывалась от боли, меня бил озноб. В этом были и свои преимущества – положив руку на разгоряченный лоб, я обнаружила, что ладонь, покрытая холодным потом, влажна и прохладна, и это было приятно. Пошарив вокруг, я поняла, что лежу на груде одеял. Я натянула на себя пару одеял и залезла под них с головой, спрятав в холодных ладонях пылающие щеки и лоб. Меня до сих пор одолевала тяжелая наркотическая истома, и я смутно – все кругом было смутным – радовалась этому. Мне мерещилось, что из темноты на меня надвигается, что-то нечленораздельно бормоча, громадный, черный, страшный силуэт. Но я еще не была готова встретиться с ним. У меня не было сил. Я оставила в покое свой обессиленный мозг, закрыла глаза под одеялом и подумала: хорошо бы уснуть…

Не знаю, много ли прошло времени, прежде чем я очнулась во второй раз. Мне казалось, что второй сон длился не так уж долго. На этот раз я пришла в себя сразу же и окончательно и не на шутку испугалась. Едва открыв глаза, я в тот же миг припомнила все, что случилось. Я даже понимала, где нахожусь. Меня вернули в Дар-Ибрагим. Об этом говорил знакомый запах, который мои ноздри ощутили за мгновение до того, как к мозгу вернулась способность анализировать ощущения, – запах затхлого воздуха, пыли и керосина, к которому примешивался едва ощутимый неопределенный аромат резкого табака тетушки Гарриет. Я находилась в одной из кладовок, которые скрывались под озером в гаремном саду, позади массивной запертой двери в подземном ходе, по которому мы с Чарльзом пробирались в зал Большого дивана…

Вот оно что. Именно эта мысль нечленораздельно бормотала у меня в мозгу, когда я в первый раз очнулась от временной смерти, мысль, с которой у меня не было сил столкнуться лицом к лицу.