Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

— Да, он, будучи благородным джентльменом, обязан защищать ее интересы, но это была не единственная причина. Когда доктор Гарней был найден мертвым, Сеймур испугался, что подозрения могут пасть на него, что его заподозрят в заговоре с целью отвратить короля от леди Кэтрин. Архиепископ Кранмер сказал мне, что Сеймур испытал облегчение, когда стало известно про убийство Тапхольма, поскольку фокус сместился с него. Теперь же он предложил нам помощь, сказав, что готов предоставить заслуживающих доверия людей из своего окружения.

— Зачем ему это?

Харснет беззвучно засмеялся.

— Сэр Томас обожает приключения, и вокруг него постоянно крутится множество таких же, как он, молодых авантюристов.

— Если верить тому, что я о нем слышал, это звучит правдоподобно, — вставил Барак.

— Он отвратительный тип и шельма, но мы не должны отказываться от помощи, кто бы ее ни предлагал. Архиепископ и лорд Хартфорд слишком близки ко двору, и все, что происходит в их окружении, сразу же будет замечено. Но в той суете, которая вечно царит вокруг сэра Томаса Сеймура, никто не захочет и не будет разбираться.

— Но можно ли ему доверять? — с сомнением спросил я.

— У него есть причины держать рот на замке. Он уже замешан дальше некуда, и если все это дойдет до короля, ему тоже не поздоровится. Так что, я думаю, на него можно положиться.

— Что ж, сэр, обо всем, что связано с королевским двором, вам известно лучше, чем мне, поэтому я целиком и полностью доверяюсь вашему суждению.

Харснет склонил голову в знак признательности.

— Благодарю вас.

Поколебавшись, он добавил:

— Каковы бы ни были наши расхождения в части религиозных воззрений, я уверен, что мы с вами сможем весьма успешно работать вместе.

— Я тоже так считаю, сэр, — ответил я, пряча смущение.

— Может быть, вы не откажетесь как-нибудь вечером заглянуть ко мне в гости и отужинать со мной и моей супругой? Мы смогли бы ближе узнать друг друга.

Коронер покраснел, и я понял, что в душе он стеснительный человек.

— С огромным удовольствием, — сказал я.

— Хорошо. — Он встал. — Давайте заглянем в зал капитула. Думаю, там полным-полно папистской символики.

У проходившего мимо служки мы спросили, где находится зал капитула, и он указал нам на тяжелую дубовую дверь. Она была распахнута настежь. Войдя внутрь, мы прошли по короткому коридору и оказались в самом необыкновенном помещении их всех, которые мне приходилось видеть: огромном, восьмиугольном, освещенном лучами солнца, падавшими сквозь высоченные готические окна с витражами. Пол был выложен уникальными кафельными плитками. У входа в зал, словно охраняя его, стояли ярко раскрашенные, изумительно красивые статуи Девы Марии и святого Петра.

Однако сразило нас не это. Окаменев и открыв рты, мы молча смотрели на стенные панели, расположенные под каждым из окон, на которых, в орнаменте из золотых листьев, была написана красочная картина той или иной сцены из Книги Откровения. Тут был проиллюстрирован весь Апокалипсис и его персонажи: апостол Иоанн, Христос в Судный день, зверь с семью головами и десятью рогами, разверстое чрево ада и семь ангелов, изливающие свои чаши гнева на мир, багровый от мук.

Глава 19

Не в силах произнести ни слова, мы стояли и лишь вертели головами, рассматривая панораму конца света. Эта история, последовательно разворачивавшаяся на живописных панелях, прерывалась в одном месте картиной Страшного суда, где праведники отправлялись в райские кущи, а бледные обнаженные грешники были низвергаемы в ад. Но даже этой картине недоставало живых красок и образности, которые отличали сцены из Откровения. Впервые я ощутил всю мощь их воздействия.