Узел - Оксана Сергеева (2020)

— Может, и с двенадцати, — серьезно отвечаю, сдерживая смех. Не хочу спугнуть мальчика насмешкой. Здорово, что он наконец спрашивает о том, что его волнует, не стесняясь и не боясь.

— А если девчонка сама хочет меня поцеловать?

— Если сама хочет, то можно хоть завтра, — говорит Никита, входя к нам.

— Никита! — хохочу я.

— Чего? — смеется муж. — Главное, чтобы девчонка была не против. Все должно быть только по согласию. А зачем ты интересуешься? Собрался с кем-то целоваться?

— Нет. Я на всякий случай. Все, когда вырастают, целуются. А я ничего про это не знаю.

— Это правильно. Молодец. И не переживай, все узнаешь в свое время. Доча, вкусно? — Ник садится на стул и берет Аришку на колени.

— Да! — восторженно отвечает девочка и дает отцу облизнуть ложку.

— Наверное, это будет самый вкусный торт в моей жизни, — улыбается Ник.

Боже, мне так нравится видеть его с детьми. Он такой спокойный, кажется, ничего не может вывести из себя. А еще наш папа безотказный, в отличие от меня, и дети уже поняли, что у папы можно выпросить все что угодно. Ну и ладно, кто-то в семье должен быть «плохим полицейским» — пусть это буду я.

Не знаю, любила ли я Никиту когда-то сильнее. Даже в той нашей прошлой жизни, когда мы сходили друг по другу с ума. Это не та любовь. Сейчас я люблю его особенно. За наше прошлое и настоящее, за то, что он такой. За наших детей. За Макса, которого выбрал он, а потом нам достались двое. За мое маленькое золотоволосое чудо, у которого нос в муке и футболка в креме.

Убираем торт в холодильник, чтобы он за ночь пропитался, и отправляем детей мыться. Уложить их в кровати, когда наш десерт почти готов к употреблению, оказывается непосильной задачей. Только после обещания, что каши на завтрак не будет, дети расходятся по комнатам.

Никита выходит из душа и тихо забирается в постель. Вернее, он только хочет улечься тихо, напоминая, что у меня есть не только материнские обязанности, но натыкается на игрушечное пианино Аришки, почему-то спрятанное где-то в нашем одеяле. И оно, зараза, как запоет… не на всю спальню — на всю квартиру! Услышав вой своей игрушки вскакивает Ариша, следом несется Макс. Оба они вваливаются к нам в спальню.

— Забрался муж тихонько в кровать, — давлюсь я смехом, — к жене. Спасибо, что мы еще одеты.

Смеясь и толкая друг друга, дети устраиваются между нами.

— Как думаете, торт уже пропитался? — вдруг говорит Ник.

— Стопудова пропитался! — активизируется сын.

— Давайте проверим, — соглашаюсь я, и детей тут же словно ветром сдувает на кухню. — Вот уж не думала, что бунт на корабле поднимет папа.

— Должен же я хоть что-то сладкое получить, раз секса не случилось.

— Утром, — обещаю я, накидывая халат.

— Желательно в душе, с закрытой на замок дверью и без пианино. — Ник натягивает футболку.

На кухне горит неяркий свет, Макс и Аришка уже в предвкушении стоят перед открытой дверцей холодильника.

— Кошмар какой. На часах двенадцать ночи, а мы на кухне. — Ставлю чайник и достаю чашки.

— Ничего не кошмар. — Никита принимается за разрезание торта.

— Угу. Это не кошмар, это семья…

Эпилог

Если захочешь победить, то сможешь.

Даже подняться, когда ломают…

Никита

Весна, когда Максиму исполняется пятнадцать лет, отмечена небывалой жарой. Царит безветренное пекло. Мы с Настей страдаем от духоты, а дети наслаждаются солнцем и теплом, давным-давно сменив куртки на футболки.

Пятнадцать лет — время, когда из мальчика рождается мужчина. Время становления натуры, нелепых замыслов, провальных планов и первой влюбленности. Время первых серьезных побед.

Мы ждем, когда судья объявит следующую пару. В зале прохладно, но от напряженного ожидания у меня вспотели виски. В воздухе стоит привычный запах пыли, выбиваемой борцами из матов.