Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

– Словене подчинялись ему, пока он был жив. Но они заслуживают иметь собственного князя. Ты сделал свободных мужей смердами, подчиненных чужой стороне. А ведь не ты их завоевал – это они дали твоему отцу возможность сесть в Киеве. Они собрали войско, чтобы помочь тебе отомстить за твоего отца. В этой земле – корень твой силы, основа твоей власти. Я оставила за Ингваром отцовское наследство, хотя подумывала проклясть его и навсегда отторгнуть, после того как он силой сверг Олега и Мальфрид, свою сестру.

Святослав, смотревший на стол, вскинул на нее глаза. Проклясть? Оттогнуть? Он не знал, что это грозило его отцу, пока сам он был младенцем на втором году. Он знал, что отец сменил на киевском столе собственного зятя, но никогда не задумывался о том, как на это должны были взглянуть прочие родичи и особенно Сванхейд – мать и свергнутой княгини, и нового князя-захватчика. В ту пору ей было не избежать делать выбор между ними, своими родными детьми…

– Не дело – жалеть о давно принятых решениях, – продолжала Сванхейд. – Я тогда признала наследником наших владений Ингвара, моего старшего сына, и его потомство. Я рассчитывала, что у него будет несколько сыновей, из которых один будет жить и править здесь. Ты владеешь Киевом и не можешь жить в твоем родовом гнезде. Но у твоего отца родились два сына. И одному из них было дано имя Олава. Если здешним князем будет твой брат Улеб, то я не отступлю от своего решения, а земля словен получит собственного князя из того самого рода, что владеет ими уже полтораста лет. Таково мое слово.

Если бы Святослав с детства знал, что у него есть брат, он привык бы к необходимости делиться наследством, и они с Улебом, столько различные нравом, легко поладили бы. Но Святослав с отроческих лет был вынужден бороться – с древлянами, с влиянием матери и ее старого окружения, за свою честь и власть. В этой борьбе у него не могло быть союзников среди ровни – только соперники.

– Ты права – не дело брать назад однажды сказанное слово, – ответил он, глядя перед собой. – Я тоже дал слово. Я сказал, что нигде между Варяжским морем и Греческим не будет больше никаких князей, кроме меня.

– Но если ты не можешь успеть везде сам, надо звать на помощь родичей. Я уверена, – Сванхейд насмешливо прищурилась, – Харальд Боезуб и Ивар Широкие Объятия тоже были для своих земель никудышными управителями. Нельзя обрабатывать свое поле и одновременно биться на чужом. Ты выбрал путь воина – это славный путь, он доставит честь тебе и твоему роду. Но дай своей собственной земле защитника, судью и жреца, чтобы позаботился о ней. Иначе трудно будет рассчитывать на ее преданность.

– Я дал посадника, – Святослава задело это «тоже никудышными правителями», причислявшее к никудышным и его. – Вестим был княжеского рода, разве вы не знали? Чем он был вам плох?

– Он был не нашего рода. Я слишком стара, чтобы тратить время на споры, но вот что я тебе скажу. Земля словенская не желает больше жить под властью посадников. Ей нужен свой собственный князь. Словене желают видеть на столе моего внука Улеба. И если ты хочешь иного, то спорить тебе придется не со мной, старухой, сидящей в погребальной повозке, а с ними. Теперь ты знаешь, чего хочет эта земля. Созови словен и говори с ними. Но имей в виду: если ты не достигнешь согласия с той землей, что наделила твой род властью, ты подрубишь корень своей удачи.

На миг повисла тишина. Никто за малым столом не ел, все смотрели на Святослава, а он смотрел перед собой. На лице его было написана решимость не уступить и даже не слушать чужих доводов, но он прекрасно понял, чем ему пригрозили. За Сванхейд стояла его родовая удача и помощь предков, за мужами земли словенской – его сила. Чтобы не лишиться удачи и силы, он должен был склонить их всех на свою сторону.

Но как, если лучше всего он умел покорять вооруженной рукой, а здесь не мог этого сделать? Благословение и верность – хрупкие птицы, они гибнут, если пытаться сжать их в кулаке.