Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

При всей своей суровости Святослав не смог не улыбнуться на такое приветствие.

– Ты ничуть не постарела, госпожа! – он взял рог, отпил, потом передал стовшему позади него Велебрану. – Рад видеть тебя здоровой и бодрой.

– Садитесь, – Сванхейд указала его спутникам за стол, уставленный блюдами с разными закусками и вареным мясом. – Сейчас вам всем нальют пива, и мы поговорим. А ты садись со мной, чтобы мне было легче тебя услышать.

Давно князь киевский не слышал, чтобы кто-то отдавал ему такие уверенные распоряжения, пусть и таким слабым голосом. Это даже забавляло его.

– Это Бер! – пока они шли к короткому столу перед ее сидением, Сванхейд показала ему на другого внука. – Ты помнишь его? Его отец – младший брат твоего отца, его мать – младшая сестра твоей матери, так что вы с ним почти как родные братья.

– Ты очень вырос, – сказал Святослав, пожимая руку Беру. – Будь жив!

Будучи на пять лет старше, Святослав смутно запомнил Бера как маленького мальчика, играть с которым тогда считал ниже своего достоинства.

– Если бы я остался девятилетним, это была бы немалая досада! – не удержался Бер. – И ты будь жив!

Он знал, что его киевский брат заслуживает восхищения, и пытался найти его в своей душе. Но что-то мешало.

Бер отошел, и перед Святославом оказался Улеб. Он смотрел на брата напряженно, но открыто и без вражды, готовый протянуть руку, если Святослав ее примет.

– Это твой сводный брат Улеб, – мягко, но властно напомнила Сванхейд. – Подай ему руку, вы так давно не виделись. Целых пять лет, я не запамятовала?

– Да, – обронил Святослав.

Он до сих пор не простил Улебу попытку занять его стол, но знал, что не может ни в чем обвинить его вслух. Он подал Улебу руку, хотя не сказал больше ни слова и не пытался его обнять. Но у Сванхейд отлегло от сердца: согласившись сесть с Улебом за один стол, Святослав уже обязал себя к разговору.

«А как он похож на Бера», – отметила Сванхейд то, что бросилось ей в глаза в первый же миг.

Удивительным образом они были похожи чертами лица, но в них отражался настолько различный нрав, что сходство этим почти уничтожалось. У Святослава был немного вздернутый нос, ярко-голубые глаза метали молнии, лицо было более обветренным и суровым, между крыльями носа и углами рта уже наметились складки. Он был не выше среднего роста, но при взгляде на него создавалось впечатление, будто он смотрит на мир с вершины самой высокой горы. Казалось, он овладевает всем вокруг, стоит ему появиться; Бер тоже это чувствовал, и оттого в его голубых глазах под такими же светлыми бровями невольно светился вызов.

Сванхейд приготовила за своим столом только четыре места, не подумав о том, что Велебран вернется вместе с князем. Теперь ему понадобилось блюдо и чаша.

– Маль… – по привычке начала Сванхейд, желая отдать распоряжение, но вовремя опомнилась: правнучка молила даже не упоминать о ней. И конечно, ее в гриднице нет.

– Ита! – поправилась Сванхейд. – Принеси еще одно блюдо для воеводы.

Святослав было глянул на нее с вопросом, услышав знакомый звук имени, но отвел глаза и ничего не сказал.

– Подними эту чашу на богов! – сказала Сванхейд старшему из своих внуков, когда родичи уселись за почетным столом, киевские гридни – за продольным, а лучшие люди Хольмгарда – за таким же напротив. – Это твой долг перед этой землей, и эта дедовская чаша ждала тебя долгих тринадцать лет…

– Да славятся боги моих предков, да славятся боги словенской земли – Перун, Велес, Волх-Ящер! – провозгласил Святослав, встав и держа большую серебряную чашу греческой работы. – Да пошлют они нам блага, добрый урожай на нивы, приплод скота, умножение родов, мир и изобилие!