Город чудес - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Знаешь, что такое чудо? — спрашивает Олвос. — Я хочу сказать, на самом деле. Мало кому об этом известно. Большинству континетцев было невдомек даже в те дни, когда мир так и кишел чудесами. — Она раскуривает трубку. — Оно подобно живому существу, крошечному неразумному божественному созданию, которое трудится за пределами реальности, как термит под половицей. Его жизнь циклична, как и твоя. Ты просыпаешься, ешь, испражняешься, спишь и так далее, и тому подобное… В точности как флора и фауна огромного леса, изнанка мира некогда изобиловала миниатюрными божественными существами, которые питались друг другом, делали разные вещи, создавали разные вещи. Но суть живых существ в том, что они меняются. Быстро.

Она встает, кряхтя, подходит к каменному столу и начинает возиться с чем-то вроде примитивного котелка для чая.

— Время от времени мы их видели, — говорит она. — Такие вот чудеса с норовом. Обычно они проявлялись всего лишь как ошибки в реальности, иногда колоссальные. Однажды Таалаврас создал чудо, чтобы творить дороги, но оно перестаралось и проложило тысячи и миллионы дорог в одном месте, этакий громадный клубок дорог, зависший в воздухе. Но иногда… иногда они становились опасными. В частности, когда чудо овладевало человеком.

Она возвращается и аккуратно подвешивает грубый котелок над огнем.

— Что ты знаешь про Перст Колкана? — спрашивает она.

— Я знаю, что он причинял боль, — говорит Сигруд.

— Я имела в виду, помимо того.

— Я… мне кажется, это было какое-то испытание.

— Да. Как и большинство чудес Колкана, обычно связанных с суровыми карами. Через боль, через принуждение чудо должно было заставить человека стать сильным и чистым — но планку задрали так высоко, что на самом деле это испытание так никто и не прошел. Боль была слишком сильной — люди или терпели неудачу, или погибали. Пока не появился ты.

Когда ты прикоснулся к камню, Сигруд йе Харквальдссон, это был любопытный момент в твоей жизни. Ты ненавидел себя. Ты ненавидел свои промахи, свою горячность, свою грубую бездумность. За них ты заплатил, как тебе казалось, всем, что имел. И потому ты сделал то, чего Перст Колкана не ожидал, — ты его принял с готовностью. Ты его приветствовал. Ты чувствовал, что заслужил его боль. И тем самым ты его победил.

Ужасное чудо в этом камне не было готово к такому — когда Колкан его сотворил, он в силу полного неведения не сказал чуду, как поступить, если смертный на самом деле пройдет испытание. Поэтому чудо, маленькое и простое, сделало предположение: существо, которое его только что победило, вероятно, и есть не кто иной, как сам Колкан. И оно изменилось: оно перешло к тебе, думая, что ты его творец. И с той поры оно связано с тобой, поклоняется тебе, дарует тебе много всякого и искажает твою реальность. А также само меняется в свой черед.

Она садится и, резко протянув руку к Сигруду, хватает его за левую ладонь. Дрейлинг, будучи намного крупнее этой старухи, понимает, что не может сопротивляться ее силе.

Она указывает на его ладонь.

— Видишь? Ты вот это видишь? — Он не понимает, на что Олвос указывает, но она продолжает говорить: — Наказание. Порицание. Отчаяние. И через них — сила. Это чудо берет боль, которую испытывает его носитель, и преобразует в яростный, отчаянный, праведный гнев. Механизм ужасного возмездия. Но ты уже знал об этом, не так ли?

Сигруд сидит на бревне, сгорбившись. Тепло костра превратилось в далекое воспоминание.

Котелок с чаем начинает закипать. Олвос тянется к нему, снимает с крючка и ставит на бревно рядом с собой.