Право на месть - Сара Пинборо (2019)

Шестеренки, наверно, крутятся в его голове: вероятно, было рукоприкладство. Я бросаю сумочку на кровать. А сколько стоит этот номер? Почему он позволил мне воспользоваться им? Когда он позвонит Пенни и скажет, что расторгает с ней контракт, потому что мы все так или иначе психованные уроды, а он на это не подписывался? Я должна объяснить, но у меня нет слов, чтобы объяснить, поэтому я просто поднимаю свою блузку и свитер и показываю верх живота. За жир там я не волнуюсь. Он его не увидит под расцветающей синевой. Вижу, как расширяются его глаза.

– Господи Исусе!

– Да уж.

– Вы должны были обратиться в полицию. К врачу.

– Дело плохо, но не так плохо, – качаю я головой. – Мне это не впервой. И я категорически не хочу больше никакой полиции.

Наступает долгая пауза, и я осторожно заправляю блузку в юбку.

– Вам нужно что-нибудь? – спрашивает он. – Смену одежды? Зубную щетку? Другие вещи?

– У меня есть кое-какие деньги, – отвечаю я. – Я не хочу покидать отель. Здесь я чувствую себя в безопасности.

– Не валяйте дурака. Я пришлю кого-нибудь. Если проголодаетесь, закажите еду в номер.

Я так ему благодарна – глаза опять на мокром месте, а нос полон соплей.

– Мне больше некуда пойти.

Ужас этой мысли подстегивает мою жалость к себе более всего остального в этой жуткой ситуации. Этот ужас привел меня к пониманию того, насколько мы с Лизой были зависимы друг от друга. Всех остальных своих друзей я делю с Ричардом. Пенни неловко со мной, и я не могу себе представить, что изливаю сердце Стейси или Джулии. Без Лизы я совершенно одинока.

– Пожалуйста, не говорите Пенни, – прошу я. – Я знаю: с моей стороны было безумием звонить вам вот так. Но я подумала: может, вы мне предоставите номер, а я потом расплачусь с вами, и я еще кое-что улажу… – Я заговариваюсь, повторяюсь. Все это я уже сказала ему по телефону.

– Я никому не скажу. Об этом можете не беспокоиться. – Саймон смотрит на часы. – Но прошу прощения. Я должен идти. Я распоряжусь, чтобы вам принесли одежду и пижаму. И болеутоляющее. Какой у вас размер?

– Двенадцатый. Спасибо.

И только когда он почти на пороге, я ему говорю о том, что Ава пропала. Он замирает, несколько секунд молчит, потом лаконично замечает:

– Надеюсь, она появится.

Его спина напрягается, и я чувствую холодное дуновение, когда он тихо закрывает за собой дверь. Я смотрю на ее деревянную поверхность. С моей стороны было глупо упоминать что-то, связанное с Лизой. Я объект благодеяния – боже, как я это ненавижу! – и он, как и я, не хочет, чтобы ему напоминали о ней.

36

Лиза

Хотя простыни выстирали и поменяли, весь дом провонял мочой, матрас все еще влажный.

Если ты когда-то мочилась в постель, это навсегда.

Сменой имени от этого не излечишься. Надолго. Нужно было накрыть матрас полиэтиленовой простыней. Шарлотте они бы дали полиэтиленовую простыню. Но никого запах не волнует, как не волнует и то, что я описалась, как ребенок. Это мелочь в той суете активности, которая царит в доме. Шум. Столько шума – мне приходится напрягаться, чтобы слышать телевизор.

Ава исчезла. Одна эта мысль для меня как нож острый, и я прикусываю себе щеку, чтобы окончательно не расклеиться. Уже двадцать четыре часа прошло, хотя для меня это один описанный матрас и целая жизнь. Потеря Авы накрыла меня с головой. Они беспокоятся, как бы я не утонула в этом окончательно. Я была близка к этому, тут я не сомневаюсь, но теперь я вдруг увидела лучик надежды, соломинку, за которую можно ухватиться. Я так долго смотрела на экран телевизора, что глаза у меня начало жечь. Они хотят его выключить, чтобы поговорить со мной, но я им не позволяю. Боюсь пропустить что-нибудь в следующих новостях. Я должна смотреть их снова и снова, чтобы разобраться. Добавить к пазлу еще один фрагмент. Я как в лихорадке.

– Лиза, нам нужно…

– Ш-ш-ш! – шиплю я – сердито, резко. – Когда кончится.