Конечная станция – Эдем - Рейнмастер (2021)

– Может, – он пошевелился под своим пледом, устраиваясь поудобнее. – Это очень возможно. Только меня ему не показали. Я ведь не на хорошем счету – капризен, задаю вопросы. Старую мебель гостям не показывают.

– Но я-то здесь.

– Так, может быть, вы не гость?

Безусловно, он не был крестьянином, слишком уж пропитался желчью и щелочью. Эта спрятанная усмешка в жёстких морщинах говорила о привычке к сильному ветру. Пальцы на месте, значит, работал не на станке. У нас говорили: хороший сапёр тащит в дом чужие обмотки.

– Вы работали здесь раньше. Уборщиком.

Он нахмурился:

– Так и написано в карточке? Поганец Алек! Работай-не работай, всё едино, скажут: коптил небо. У меня тридцать лет стажа, а с лопатой ходил два или три месяца. Совсем ничего. Слушайте, вы же знакомы с инспекцией по труду? Так и сообщите куда нужно про всё это безобразие! Сообщите! Сооб… Про всё… про… Хотя не нужно. Ничего не нужно.

Голос упал. Последние капли звука скатились с губ и он замолчал.

Молчал и я.

– Жизнь впустую. Как это вам понравится?

Пауза. Он очень хотел, чтобы я начал его расспрашивать. За окном дождь постукивал о стекло, и я подумал о том, где сейчас Афрани. Нельзя выпускать её из виду. Никак нельзя. Есть бочка с листьями, и огромное количество сточных труб, где-то под цоколем, наверняка, есть подвал, и где-то должен быть морг, где они хранят трупы, пока «Рейлбанн-экспресс» не увезёт их обратно на родину.

– По крайней мере, здесь очень обильно кормят. Как инспектор, вы должны были это отметить.

– Я и отметил.

– И что?

Я пожал плечами.

– На передовых позициях всегда кормят прилично.

– Стало быть, вы поняли.

Он прикрыл глаза – измождённый старик, похожий на летучую мышь. Любопытно, в качестве кого он трудился прежде? Конторщик, телефонист или разнорабочий? Мне бы пригодились умелые руки.

– Путеец, – сказал он, словно прочитав мои мысли. – В прошлом путевой инженер. Вы, друг мой, не смотрите, что я тощ как пугало. Рак желудка никого не делает красавцем. Между прочим, у вас тоже бланш под глазом, а я не зову на помощь.

– Это знак отличия.

– Знак того, что вы молодой болван. И они вас не выпустят.

– Жизнь – мозаика, – возразил я.

Так говорил Гузен – по крайней мере, пока его не повесили. Так говорил один из моих приятелей, и так говорю и я. Но то, что я сглупил и сболванил – это уж сто процентов, и виноват в этом Карл со своим чёртовым оптимизмом. Со своими чёртовыми интригами! Завтра я попробую снова вырваться в Грау, но почему-то уверен, что путешествие пройдёт без удобств.

Тихий скрип прервал течение мыслей. Мы вздрогнули.

– Простите, – извинилась Афрани, всовывая кудрявую голову. – Можно войти?

– Это моя помощница.

– Господи Иисусе, – сказал Мауэр, смотря на меня почему-то с жалостью. – Воистину неисповедимы пути. И что же вы собираетесь делать, инспектор? Вы и этот ребёнок?

– Мне двадцать три года, – возразила Афрани. – Я уже не ребёнок. И Эрих, простите, что вклиниваюсь, но там какой-то парень хотел унести вашу крысу. Он заявился с тряпкой и пылесосом. Я пока переставила клетку к себе.

– Господи Боже, инспектор! Зачем вам крыса?

– Не знаю, – сказал я. Должно быть, в аду мне зададут тот же вопрос. – Буду крутить на верёвочке. Отвезу сыну. Йозеф, у нас мало времени, и вы должны мне помочь. Это в ваших же интересах.

– Да я готов, – откликнулся он с недоумением. – Но чем же я могу вам помочь?

– Советом, – сказал я, вынимая карту и разворачивая её у него на коленях. – Просто-напросто добрым советом.

* * *

Гроза повредила кабель, и телефон не издавал даже шуршания.