Конечная станция – Эдем - Рейнмастер (2021)

Спишь, говорит Полли, у меня вини, а у тебя? Мы же играем в двадцать одно, напоминает Ганс. Какое ещё двадцать одно, городские хлыщи пусть играют в двадцать одно, а мы будем в ясс. Какая свинья склеила карты? Пчёлы вырабатывают особый клей, замечает Угер, я знаю, я родился на пасеке. Ты родился в капусте, дурень, в цветной капусте. А ну-ка, сдавай, Херменли! Кто сдаёт? У Илоны прекрасный голос, ла-ла-ла, чудно, чудно! Инспектор окажется в яблоках. Тю, инспектор, у меня «бург»[3], а у тебя? Отлезь ко всем чертям, сказал я, вы все, я вас давно знаю, вы у меня в печёнках застряли. Знаешь – так и что? Не наливай ему больше, Херменли, он же в бутылку лезет.

Нет, не лезу.

Прижимая к груди бисквит, я куда-то иду и слышу удаляющийся женский голос, повторяющий «будем, будем», сквозь душистые кусты сирени в садик, где растёт тысячелетний розовый куст[4]. Замочная скважина расплывается, а у меня нет ключа. Полли помогает мне войти и уходит, вездесущий засранец. Нужно сесть. Нужно…

– Буби. Хочешь?

Крысы любят бисквит.

Я вырубился всего на полмгновения. Удобно, когда раковина прямо в комнате. И холодная вода, прямо-таки ключевая. Отлично снимает похмелье.

– Они меня вырубили.

Да, вот что.

Жаль, что здесь нет зеркала; отражение глаза в глаза прочищает сознание даже лучше холода. Остаётся точка, если её поймать, можно поймать себя, не ускользая. Гостиничный номер. Вот оно. Я научился этому в той деревне, название которой сейчас не вспомню – разве что утром. Вот она, эта точка!

В клетке не наблюдалось шевеления.

Я подошёл и открыл дверцу.

Крыса лежала на боку, как плоский меховой коврик. Из полуоткрытого рта высунулся угол серо-розового языка. Выпученные глазки казались пыльными – незрячие пуговицы. Я потрогал бок. Нитяное сердцебиение. Буби спал. Отравленный бисквит подкосил его, как и меня, и даже не понадобилось вина, чтобы всё это запить.

Глава 8. Карантин

Когда я проснулся, уже рассвело и солнечный свет проникал в окно.

Туман рассеялся. Ночь выдалась холодноватой, и в пасмурном воздухе ещё дрожали розовые засветы, возвещая приход близкого заморозка.

Афрани вышла к завтраку, который подавался позже.

– Доброе утро, Эрих!

Её голос звучал надломленно.

Я скомканно поздоровался, отмечая круги под её глазами и понимая, что сам выгляжу не лучше. Нисколечко не лучше. Они нас достали. Теперь ясно, что чувствовал Хеллиг, наматывая провод себе на шею. Я вспомнил про Йена и про то, что сегодня поеду в Грау, чтобы разорвать этот мрак, подумал, что так ли иначе, скоро всё это закончится – и ощутил облегчение.

Сколько времени понадобится, чтобы вызвать сюда отряд? Дорога из столицы могла занять несколько дней, но Йен находился ближе, в отделении Бюро в Биркенхольме. Может быть, шесть или семь часов. Если он свяжется с Карлом, то операция начнётся раньше. Хей-хо. Мой внутренний мотор разогнался и работал на полную мощность.

– Сохраните на диск всё, что можете, – посоветовал я. Афрани посмотрела на меня диковато и я продолжил:

– Список контрагентов, переводы, особенно благотворительные, всё, что касается закупки лекарств. Всё, что связано с «Хербстом». Постарайтесь сделать это до очередной поломки компьютера. И постарайтесь сделать так, чтобы никто не заметил ваши манипуляции.

– Хорошо. Я ещё попробую заглянуть к Йозефу, если они оставят меня в покое.

– Не рискуйте, – возразил я. – Я уже догадываюсь, что скажет его приятель. Проблема даже не в подтверждении. Проблема в том, чтобы убраться отсюда.

– Звучит, как в шпионском боевике, – заметила она с дрожью.

– А мы и есть в шпионском боевике.

– Неужели…