Ледокол - Валерий Рощин (2016)

Петров заканчивал подготовку радиостанции к работе.

— Ну, пойми: повторишь ты еще раз то же самое, — уговаривал его Валентин Григорьевич. — Ничего же не изменится!

— Я же не в Ленинград радиограмму строчу… Я в эфир выйду, чтоб иностранцы услышали.

— Зачем?! — после короткой паузы донеслось из коридора.

— Они любят писать про то, как у нас все плохо. А тут такая цветастая сенсация! Судно терпит бедствие, а Советы и не думают его спасать. Представляете, какая шумиха поднимется!..

Обернувшись на присутствующих, Севченко зашипел:

— Где топор, мать вашу?!

Андрей закончил настройку частот и приготовился к передаче…

* * *

Тихонов был полностью на стороне Петрова, а потому не спешил с поиском топора. Но, сняв его с ближайшего пожарного щита, все же вернулся к радиорубке.

Следом за ним в коридоре показались встревоженные шумом Банник с Еремеевым.

Валентин Григорьевич схватил топор и, не раздумывая, бухнул по дверному полотну. Затем второй раз, третий…

Дверь не поддавалась.

Тогда капитан знаком приказал присутствующим отступить подальше. Затем как следует размахнулся и…

Дверь открылась сама, да так резко, что Севченко едва успел остановить занесенное орудие.

На пороге стоял Петров.

— Я не успел, — сказал он, демонстрируя сложенный вдвое лист бумаги. — Из Ленинграда пришла радиограмма. Нам разрешили выход в эфир и выслали спасательную экспедицию. На ледоколе «Новороссийск».

Отбросив в сторону топор, Севченко не удержался и ударил бывшего капитана кулаком в лицо. Тот упал.

Издав звериный рык, Валентин Григорьевич прыгнул на него сверху. Завязалась борьба.

Зорькин, Тихонов и Банник принялись их разнимать. Еремеев стоял чуть поодаль и равнодушно взирал на драку. Цимбалистый унимал гавкающую рядом Фросю.

Наконец капитанов удалось растащить в разные стороны.

— Под замок его! — тяжело дыша, приказал Севченко. — До конца плавания!

Поглаживая собаку, Цимбалистый не спешил выполнять команду.

— Боцман, вы еще и оглохли?! — наседал капитан.

Тот выпрямился и демонстративно сложил на груди руки.

Выручил Петров.

— Пошли, Виталя, — похлопал он боцмана по плечу. — Изолятором будет моя каюта. Если товарищ капитан не возражает.

Все расступились, освобождая им дорогу…

* * *

Тимур на камбузе раскладывал по тарелкам еду; порции получались маленькими. Когда на раздаче скопилось множество тарелок, он вышел в столовую и принялся разносить их по столам.

— И это все? — разочарованно посмотрел на порцию матрос Тихонов.

Кок виновато пожал плечами и выдал с акцентом:

— Что я могу поделать? Напряженка…

Когда все тарелки перекочевали на столы, Тимур заметил сиротливо сидящую в сторонке Фросю.

— Иди сюда, — позвал он и поставил перед собакой миску с едой.

Та понюхала предложенное блюдо и, недовольно гавкнув, отошла.

Кавказец взвился:

— Какие деловые все стали! Хозяина своего учи готовить!..

Хозяин сидел напротив пилота Кукушкина, с невероятным трудом поедавшего предложенную пищу и с отвращением запивавшего ее простой водой из кружки.

Оглянувшись по сторонам, Цимбалистый достал из-за пазухи фляжку со спиртом, отвинтил пробку и плеснул в кружку пилота.

Тот удивленно глянул на боцмана, понюхал содержимое.

«Давай-давай!» — подбодрил тот взглядом.

Кукушкин выпил разбавленный спирт, занюхал рукавом. И заговорщицким шепотом поинтересовался:

— А похавать ничего нормального нет? Не могу я больше эту баланду жрать!

— Откуда?! — развел руками Цимбалистый и кивнул на фляжку: — В моем хозяйстве есть только это.

— Жаль… Скорее бы уж «Новороссийск» до нас дошел…

— Ты на «Владик» сильно не надейся, — услышал Михаил голос Тихонова.

— Это почему?

Сидящие рядом с интересом посмотрели на рулевого.