Год нашей любви - Сарина Боуэн (2014)

Мое сердце заметалось в груди, когда он запустил руки под мою футболку и стянул ее через голову. Затем с ловкостью, которой я могла ожидать только от Хартли, он одной рукой снял мой лифчик.

Я отпрянула.

– Что ты делаешь? – выдохнула я.

– У тебя есть вопрос, на который требуется найти ответ, – сказал он. – И лучше момента для этого не будет.

Пока я пыталась переварить его идею, он нежно уложил меня на кровать. …Лучше момента для этого не будет, сказал он. Почему? Потому, что мы выпили целую бутылку шампанского? Или потому, что Стейша возвращалась?

Я боялась, что знаю ответ.

Большие пальцы Хартли коснулись моих грудей, и у меня перехватило дыхание.

– А еще… – пробубнил он, – я специалист в этой области.

Его язык коснулся моего соска. Он лизнул его круговым движением, прижался к нему своим теплым ртом и нежно всосал.

О боже.

Я услышала стон, сорвавшийся с собственных губ, и остатки моего здравомыслия вылетели в окошко.

– Хорошая девочка, – проворковал он.

На этот раз, когда его руки скользнули по моему телу вниз и проникли мне в трусики, я забыла, что нужно бояться. Он страстно целовал меня, пока его пальцы исследовали места, к которым раньше почти никто не прикасался. Когда проводишь большую часть выпускного года в больнице, ходить на свидания и зажигать с парнями тебе недосуг.

Тем временем его рука изогнулась, устраиваясь у меня между ног. Я ощутила прикосновение его пальцев там.

Он засмеялся в мои губы.

– Каллахан, – прошептал он, – дай мне руку.

Он опустил ее вниз и направил мне в трусики. Они были влажные, как и мое тело там, где его рука руководила моей.

– Начало игры, – прошептал он.

Потом он поднял наши руки, и я судорожно выдохнула.

– Это… – Мой мозг, похоже, отказал окончательно.

– Это любопытно, – закончил он за меня. – Но это еще не все, что ты должна знать, так? – Он не стал ждать, пока я отвечу, и задал моим штанам для йоги хорошую трепку.

– Эй, – возразила я. – Не так быстро.

Я перекатилась на бок, отодвигаясь от него.

Он сразу убрал руки, но быстро спросил:

– Струсила?

Я привстала на локте.

– Что? Только потому, что я не хочу, чтобы ты щупал меня, ты считаешь меня трусихой? Это полня хрень, Хартли. То, что тебе никто еще никогда не сказал «нет», не означает, что это невозможно.

Его глаза вспыхнули удивлением и еще чем-то, чего я не могла прочесть.

– Отлично. Если ты сможешь сказать мне в лицо, что не хочешь, чтобы мои умелые ручки трогали твое тело, – тут он провел подушечками двух пальцев по моей груди, – то я не буду говорить, что ты трусиха. – Он подвинулся ближе и подарил мне крохотный поцелуй мягкими губами. – Я возьму свои слова обратно. – Еще поцелуй. – Я скажу: «Каллахан не трусиха». – Он подчеркнул свое заявление медленным поцелуем. Он подразнил мой сосок одним пальцем, и я ощутила головокружение. – Скажи это, – шептал он между поцелуями. – Скажи, что не хочешь почувствовать еще немного больше. Ради науки.

Я уронила голову на подушку, прерывисто дыша.

– Это самая странная ночь в моей жизни.

Он засмеялся, а затем последовал рывок. Я увидела в его руках мои трусики.

– Ты так говоришь, как будто это что-то плохое.

Он швырнул трусики на пол, что, кстати, вполне совпадало с моими фантазиями. Вот только в моих мечтах мы занимались страстной любовью – это был не просто случайный перепихон и уж точно не научное исследование.

Его рука снова была на моем бедре.

– Чувствуешь это, Каллахан?

Я покачала головой, мои губы пересохли.

Он скользнул рукой вниз по моему бедру, которое я могла чувствовать ровно до того места, где оно переходило в колено.

– А как насчет этого?

Я снова покачала головой.

– Интересно… – сказал он так, будто собирался выхватить из кармана планшет и начать вести записи.