Камер-юнкер - Валерий Пылаев

В апреле я не успел толком рассмотреть «Бисмарк» – не теперь времени у меня предостаточно. Паровые машины готовятся к походу несколько часов, жандармы уже надежно устроены в кают-компании, команда на местах, а вокруг тихо – только прогуливаются вдоль набережной парочки любителей петербургских белых ночей. Вряд ли кто-то из них обратит внимание, как в сиреневом полумраке над трубами крейсера появляется дымок. А если и так – уж точно не побежит докладывать городовым или лично Багратиону. Да и у его светлости сейчас наверняка появились дела поважнее. А когда «Бисмарк» снимется с якоря, бояться будет уже нечего: на открытой воде у этой машины соперников на сотни километров вокруг попросту нет. А толстенная броня выдержит даже Свечку, Копье и чуть ли не все известные мне заклятия. Конечно, Дар мага высших классов прожжет и десять, и двадцать двадцать сантиметров стали, и такие мастодонты у наших противников наверняка найдутся. Но их возьмет на себя дед с остальными могучими старцами. Моя роль в завтрашнем спектакле другая. Поменьше, проще на первый взгляд – но в чем-то, пожалуй, и сложнее.

Но пока крейсер только просыпался. Оживали в машинном отделении где-то глубоко под палубой паровые машины. Разгоралось пламя в печах, грелись котлы. Ждали своего часа снаряды для корабельных пушек. Едва слышно поскрипывали доски, отзываясь на незнакомые еще шаги. Пожалуй, «Бисмарк» уже успел забыть, когда здесь в последний раз было столько людей. Могучей боевой машине куда спокойнее было у гранитной набережной, но строилась она не для этого. Крейсер лишился родной команды – но будто сам уже рвался в бой.

И вроде как был совсем не против послужить мне.

Я остановился и опустил ладонь на борт – и сталь отозвалась едва заметной вибрацией. То ли приветствовала нового хозяина, то ли просто передавала мерный гул котлов где-то внизу. И я, пожалуй, готов был увидеть в этом добрый знак или…

– Ваше сиятельство?..

Шестопалов появился рядом незаметно. Впрочем, шума вокруг было достаточно, и при желании ко мне подкрался бы даже дед с его тяжеленной тростью. А полковник не отличался солидной статью, да и ступал как-то робко, словно боясь потревожить мне. На мгновение я даже ощутил что-то похожее на стыд: бедняга ведь мог вписался в сомнительную авантюру и оттого, что банально побоялся отказать сиятельному князю. От которого, можно сказать, зависела судьба чудо-панцера, который Шестопалов так красочно описывал.

– Вижу, вам нравится этот корабль, – мягко проговорил он.

– Едва ли подобное может не восхищать. Во всяком случае – человека, которому приходилось носить военную форму. – Я пожал плечами. – Эта машина практически совершенна.

– Безусловно, безусловно, ваше сиятельство, – закивал Шестопалов. – Однажды и мы сможем построить что-то подобное – и даже превзойти германских инженеров. Боюсь, уже скоро подобные корабли станут необходимостью.

– Я лично знаю пятерых… нет, пожалуй, даже шестерых Одаренных, способных пробить эту броню. – Я похлопал по стальному борту. – Но не могу не согласиться с вами, господин полковник. Мир меняется куда быстрее, чем хотелось бы – и нам остается только пытаться угнаться за ним… А Рейх уже сейчас делает подобные машины.

– Думаете, война неизбежна?

Не знаю, собирался ли Шестопалов задать этот вопрос – или слова вырвались нечаянно, против его собственной воли. Но, так или иначе, он затронул тему, которая на самом деле волновала больше всего. Пожалуй и меня тоже – разумеется, после исхода завтрашней операции.

– Война? Многие в Государственном совете готовы обвинить немцев во всех бедах Империи, – вздохнул я. – И на границах Привислинских губерний сейчас неспокойно. Одному Богу известно, во что это может вылиться.

– Увы. – Шестопалов склонил голову. – Признаться, я до последнего не верил, что подобное возможно. Но теперь…

– Не верили?