Камер-юнкер - Валерий Пылаев

Рослый дядька в форме капитана военного флота – то ли кто-то из Гагариных, то ли дальний родственник старого князя Юсупова – был немногословен. Зато дело свое знал, похоже, отлично: штурвал в его руках крутился, как бешеный, и громадина крейсера подчинялась. Прошла чуть ли не вплотную к могучим каменным опорам и вскоре нацелилась форштевнем прямо на Кунсткамеру, втискиваясь поперек в опасно-узкое русло. В этом между двух берегов Невы прогулочные и торговые суденышки порой сновали разве что не десятками, но для огромного «Бисмарка» простора оказалось маловато, буквально на грани. Я до последнего опасался, что несколько километров до устья придется идти задним ходом – и все же рулевой справился. Крейсер лег на курс и понемногу набирая ход устремился к заливу.

Благовещенский мост еще даже не начали сводить, так что его мы тоже проскочили без труда. Разве что несказанно удивили суетившихся на неразведенных пролетах городовых и техников. За почти полгода они наверняка уже успели привыкнуть, что «Бисмарк» остается у набережной, понемногу превращаясь в неотъемлемую часть городского пейзажа – почти такую же, как Зимний, Адмиралтейство или возвышающейся над водой шпиль Петропавловской крепости.

И вдруг стальная громадина не только снялась с якоря – а еще и сделала почти невозможный разворот между гранитных берегов и устремилась по реке. Будто хищник, вырвавшийся, наконец, из клетки.

На мостике делать было больше нечего, так что я спустился на палубу. «Бисмарк» как раз протиснулся мимо изгиба реки у Адмиралтейских верфей и выходил к устью, где Нева разом становилась чуть ли не впятеро шире. Восходящее над крышами утреннее солнце уже вовсю играло бликами на воде, превращая все вокруг в один сплошной яркий блеск, и уже ставший привычным за ночь мандраж понемногу исчезал, растворяясь в ветре с залива. Все, что могло не получиться – уже получилось, и теперь шестеренки операции понемногу раскручивались.

Даже издалека я чувствовал вспышки Дара – дедово воинство уже начало действовать, и в столице понемногу разгорался костер. Пусть не такой масштабный, как в апреле – зато заметно ярче. Накрывали всех сразу, одним махом – и среди названных Куракиным, попадались и сильные Одаренные, и те, кто за последние смутные полгода успел обзавестись разве что не целой армией.

Но моей самой большой проблемой пока оставался полицейский катер, ковылявший по волнам залива наперерез «Бисмарку». Не слишком торопливо и будто даже как-то неуверенно – и все же не настолько, чтобы мы успевали проскочить мимо него на еще не успевших набрать полный ход машинах. Командир крохотного суденышка, похоже, заподозрил неладное – и теперь спешил проверить.

Что ж… Если так – самое время провести небольшую акцию устрашения. Немного беспорядка пойдет только на пользу дела. Андрей Георгиевич, застывший на носу неподвижной грузной фигурой, мне вряд ли поможет, а вот Шестопалов… артиллерист он, или нет, в конце то концов?

– Ваше высокоблагородие! – Я отыскал глазами выбравшегося на палубу следом за мной полковника. – Могу ли я попросить вас о небольшой услуге?

– Разумеется, ваше сиятельство!

Шестопалов оказался рядом быстрее, чем я успел моргнуть – видимо, уже успел пожалеть о своем вчерашнем выступлении и теперь спешил хоть как-то загладить вину. Вид у него был не то, чтобы подобострастный, но уж точно готовый выполнить… почти что угодно.

– Не сомневаюсь, что наши люди уже успели разобраться с корабельным вооружением. – Я указал на носовое орудие. – И я был бы крайне признателен, если бы вы дали понять вон тому полицейскому катеру, что не следует мешать нам пройти к заливу.