Безнадежно одинокий король - Генрих VIII и шесть его жен - Джордж Маргарет (2012)

Так поступали с малоизвестными реликвиями в местных храмах. Но простой народ дальше этого не шел, а мне хотелось более значительных свержений. Я решил устроить грандиозные представления, полностью уничтожив три древнейших центра паломничества Англии с самыми почитаемыми в стране святынями: даремскую раку с мощами святого Катберта, место поклонения Уолсингемской Богоматери и, наконец, неприкосновенную (и полную драгоценностей) гробницу святого Томаса Бекета в Кентербери.

Святой? Тот мученик приобщился к святости так же, как Томас Мор или епископ Фишер! Все они были всего лишь гнусными предателями и мятежниками, изменившими своему королю! И в свое время Бекет победил только потому, что Папе удалось запугать слабого Генриха II.

Времена торжества Бекета миновали. Но остался весьма основательный повод для его обвинения… и давность времени тут не играет роли. Ведь любого можно привлечь к суду за ранее совершенное преступление… Бекет должен поплатиться за измену.

— Святилище Бекета разрушить до основания, — приказал я исполнителям, в числе которых были самые искусные и честные мастера. — Золото погрузите на крепкие телеги. Драгоценности опишите, разберите по сортам и сложите для перевозки в кованые сундуки. Но, сорвав позолоту с внутреннего гроба, больше ничего не трогайте… Ах нет, надо еще открепить крышку, только не вздумайте сами открывать мощи…

Больше я не собирался ничего им объяснять.

После их отъезда в Кентербери я занялся составлением необычных приглашений для моих тайных советников и высокопоставленных членов конвокации.

* * *

Мы стояли на полу, затейливо выложенном разноцветным мрамором в древнеримском стиле opus alexandrinum — александрийской мозаики, вокруг гробницы Бекета за главным алтарем Кентерберийского собора. Я пригласил туда в общей сложности около сорока человек — начиная с архиепископа Кентерберийского Томаса Кранмера и всех его епископов и заканчивая моим заместителем по духовным делам Кромвелем и подчиненными ему советниками.

В сводчатой нише розового мрамора стояла железная рака, в которой хранились «священные» мощи Томаса Бекета. Расписную деревянную крышку уже открепили.

Место паломничества опустело. Убрали золотой сетчатый балдахин, раньше провисавший под тяжестью подношений — брошей, перстней и прочих драгоценностей. Золотые покрытия уже увезли на двадцати шести поскрипывающих под их тяжестью телегах. На моем пальце и сейчас посверкивает практически французская регалия — Regale de France — рубин, который Людовик VII привез в дар святому, когда просил его исцелить больного ребенка. Мне сделали прекрасный перстень из того самоцвета, окруженного сапфирами, бриллиантами и изумрудами, которые тоже извлекли из балдахина над гробницей. Я назвал его Бекетовым кольцом.

— Мои уважаемые тайные и духовные советники, — кротким тоном произнес я.

Мой голос четко звучал в этом храмовом приделе. Пустота способствует распространению звука.

— Мы собрались здесь для того, чтобы осудить проклятого изменника. Принимая во внимание хрупкое состояние подсудимого, коего вряд ли удастся в целости и сохранности довезти до Лондона, судебное заседание мы проведем прямо здесь.

Я окинул взглядом избранных судей. В лице Кромвеля не дрогнула ни одна черта. Остальные выглядели испуганными, изумленными и встревоженными.

— Вы можете вызвать подсудимого, — сказал я, кивнув парламентскому приставу.

— Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский, вы приглашаетесь в суд.

Я подал знак, и четыре королевских гвардейца подошли к гробу и сняли деревянную крышку. Все онемели.

Я должен показать им пример. Приблизившись к темной полости железной раки, я заглянул внутрь.

Нельзя сказать, что я не испытывал беспокойства. Я не знал, что мне сейчас предстоит увидеть и что может со мной случиться…

Ничего не произошло, хотя в сумраке содержимое гроба различить было трудно. Я приказал принести свечу и сунул ее в раку.