Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

Теплое чувство переполнило мое сердце, разверстая грудь вновь сомкнулась. Какой чудесной, любящей матерью оказалась моя Ленхен…

– Да, на кровати Йонатана, с нижней стороны. Когда я лежу в постели, достаточно протянуть руку, и можно коснуться звезд. И они все равно красивые, хоть и не светятся. Зато разных цветов – синие, красные, зеленые… Только желтый плохо видно на досках, но я-то знаю, что они там есть.

– А может, хочешь переночевать сегодня в этой комнате? Под звездами твоей мамы?

Ханна ничего не сказала, но через приоткрытую дверь в комнату проникал свет из коридора, и я увидел, как она кивнула. Я решил уже, что вот он, момент единения, момент, который стянет ненадежные узы. Звезды на потолке, оставленные Леной в качестве символа. Звезды, которые на свой лад, без лишних слов, должны были показать, что теперь это и ее дом тоже.

Но я заблуждался. За ужином Ханна спросила:

– А сколько мне нужно здесь пробыть? Скоро мне можно будет вернуться домой?

Я снова понадеялся на Карин, но в этот раз и она ничего не смогла придумать. Пришлось пробовать самому:

– Ханна, полиция опечатала хижину. Наклеила на дверь ленту, которая означает, что входить внутрь запрещено.

Ханна опустила хлеб с маслом, от которого успела пару раз откусить.

– Навсегда?

– Думаю, что так.

– Но почему?

– Ханна… – начал я, хоть и не представлял, что хочу ей сказать, но меня прервала Карин:

– Потому что там произошло кое-что плохое.

Я внутренне сжался и бросил на Карин предостерегающий взгляд. Ханна, вероятно, еще не понимала, что произошло в хижине, и, на мой взгляд, вводить ее в курс дела должны были специалисты. И тот факт, что они до сих пор в этом не преуспели, лишний раз показывал, как осторожно следовало с ней обращаться. Но высказывать подобное при Карин я, конечно же, не стал. Она тотчас напомнила бы, как часто я в последнее время называл этих специалистов бездарными идиотами.

Однако, к моему изумлению, Ханна сразу кивнула.

– Думаю, Йонатан все равно не сумел вычистить все пятна с ковра.

Карин с шумом втянула воздух.

– Только нам все равно нужно съездить туда, дедушка. Там осталась Фройляйн Тинки. А она ведь еще не знает, что мы больше не живем в хижине.

– Съездим, Ханна, обязательно, – ответил я и заработал предостерегающий взгляд от Карин.

Хочу быть уверенным, что Ханна почувствует себя здесь как дома. Что все в конечном счете наладится. И все-таки этой ночью мне не спится. Не желаю придавать какое-либо значение слабому, гложущему сомнению. Нельзя, чтобы Карин в итоге оказалась права, усомнившись, что мы сможем стать семьей. Снова стать семьей, как раньше… За этими мыслями я, вероятно, все же задремал.

Я привык, что Карин просыпается среди ночи. Это происходит уже не первый год после исчезновения Лены. В какой-то момент она просто встает с постели. Отправляется в ванную, спускается на кухню выпить стакан воды или сделать чай, или читает в гостиной, пока не начнет клонить в сон. За долгие годы я уже перестал воспринимать шум крана или шаги по лестнице. Обычно я лишь на миг приоткрываю глаза, в крайнем случае перевернусь на другой бок.

Но этой ночью я просыпаюсь.

Крик.

Протягиваю руку к выключателю прикроватной лампы.

Крик, голос Карин.

Подскакиваю в постели, мой пульс не поспевает за телом. Ноги ищут опору.

Крик доносится снизу. Что-то грохочет – наверное, стул. «Столовая», – проносится у меня в голове.

На шатких ногах добираюсь до двери из спальни.

Кто-то проник в дом, кто-то напал на Карин. «Оружие, – думаю я, – мне нужно, оружие, и у меня его нет». Единственное, что приходит на ум, – кочерга в стойке у камина; только вот она в столовой, где сейчас Карин.

Спотыкаясь, бегу по коридору, порываюсь заглянуть в старую комнату Лены. Мысль о Ханне вытесняет стремление защитить Карин. С ней ничего не должно случиться.