Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

– Герр Суттхофф сказал, что они с Леной уже несколько недель как расстались. В его телефоне сохранились сообщения, которые это подтверждают. Однако они поддерживали контакт и планировали встретиться по его возвращении. Наверное, хотели попытаться еще раз.

Я отвожу взгляд.

– Маттиас, я знаю, что в прошлом у нас было не все гладко, – доносится до меня голос Марка.

Слабо киваю. Прошлое оживает. Мои руки держат его за ворот, он привалился спиной к стене, лицо налито кровью. Отвечай, скотина, где она?

– Но я, как и ты, всегда жаждал, чтобы судьба Лены наконец прояснилась. Так и не смог забыть ее. – Я слышу его смех, и в нем как будто сквозит горечь. – Спроси мою жену: она уже устала слушать истории о Лене. Но что я могу поделать? Первая большая любовь с тобой навсегда.

Карин восхищенно вздыхает.

– Поэтому, – продолжает Марк, – когда со мной связалась полиция, я вылетел ближайшим рейсом.

Биение в правом виске резко прекращается.

– Полиция?

Марк усердно кивает.

– Да-да. Вчера мне позвонил этот Бернд Брюлинг. Сказал, что им нужна моя помощь.

– Герд Брюлинг, – поправляю я машинально, в то время как разум пытается постичь значение сказанного. – Твоя помощь? В чем?

– Подробностей я и сам пока не знаю. Но, – тут он глубоко вздыхает, – думаю, очевидно, что я сделаю все от меня зависящее, если это поможет найти Лену.

Карин выглядит тронутой, и он поворачивается к ней.

– У меня ведь у самого дочь. Не представляю, как я продержался бы, окажись на вашем месте. – Он снова переводит взгляд на меня. – Пожалуй, сошел бы с ума.

Я игнорирую его многозначительный взгляд.

– Но что-то ведь Герд Брюлинг сказал тебе по телефону.

Марк пожимает плечами.

– Лишь о том, что я, возможно, сумею помочь. Теперь, когда объявилась другая женщина и у них появился новый след. Как там дети? Мальчик и девочка, так ведь? Господи, – он задумчиво улыбается, – чтобы моя Лена – и мама… немыслимо.

– Твоя Лена…

– Детям непросто в этих обстоятельствах, – торопливо вставляет Карин. – Конечно, нельзя сказать, что они в порядке. Йонатан глубоко травмирован, у Ханны подозревают легкую форму… Дорогой, как там называется этот синдром?

– Аспергера, – выговариваю я сквозь зубы.

– Точно, синдром Аспергера. Это такая форма аутизма, при которой у людей возникают трудности во взаимодействии с окружающими. Они склонны воспринимать вещи буквально и поэтому не в состоянии устанавливать взаимосвязи…

– Да, но это нормально, если человек всю жизнь провел в изоляции, разве нет? Как им взаимодействовать с окружающими? Они этого просто не умеют.

– А я что говорю! – восклицаю я и вскидываю палец кверху. – В точности мои слова, Марк! Нельзя считать это нарушением! Ты бы знал, какая Ханна смышленая!

– Но, Маттиас, фрау Хамштедт тебе ведь объясняла, – напоминает Карин. – У многих пациентов с синдромом Аспергера интеллект развит выше среднего. Речь скорее о том, как они воспринимают мир…

Марк качает головой.

– Может, девочке надо просто привыкнуть ко всему.

– Мои слова, – повторяю я и хлопаю в ладоши.

Карин вздыхает.

– Посмотрим, как пойдут дела. Так или иначе, в Регенсбурге о них позаботятся. Психотерапевт знает свое дело.

– Хотя Карин может лишь предполагать, – замечаю я, обращаясь к Марку. – Ведь она не ездит со мной навещать детей.

– Да ну? – Марк с удивлением смотрит на Карин. Та опускает глаза.

– Наверное, мне тоже нужно ко всем привыкнуть, – произносит она тихим голосом.

– Все будет хорошо. – Марк снова берет ее за руку.

– Когда ты встречаешься с Брюлингом? – спрашиваю я.

– Думаю, чем скорее, тем лучше. По телефону я не мог сказать ему, каким рейсом вылечу. Так что он пока не знает, что я уже в Германии. Но я позвоню ему завтра с утра.

– Держи нас в курсе, ладно?

– Конечно, Маттиас, это само собой.