Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер (2021)

И вот что получилось. Вот во что это вылилось. Из-за меня.

А потом он отпускает меня. В животе ухает, из легких вышибает дух. Я закрываю глаза, жду, когда упаду. Но о землю не ударяюсь, а раскачиваюсь в воздухе, будто обо что-то зацепилась. И понимаю, что машинально крепко обхватила что-то руками. Стальные кольца водосточной трубы. Я жива, пока еще жива. Но руки у меня слабые, а металл — твердый, и каждый мускул в теле требует: отпусти. Я не могу удержаться. Не могу. Не могу.

Неужели это происходит на самом деле? Все нереально: запах кирпичей, запах мха в желобе, леденящая тишь воздуха. А потом он возвращается. Я вижу его непроницаемое лицо, его руку, а в ней — молоток. Морщась, словно от физической боли, он поднимает молоток, заносит его прямо над моими пальцами, цепляющимися за металл крыши.

— Дэниэл, — кричу я, — не надо!

Лицо у него бесстрастное, словно он смотрит сквозь меня. Рука, держащая молоток, дрожит. Мои пальцы впиваются в желоб, но я чувствую, как они по чуть-чуть сползают по железу. Все кончено, теперь уже наверняка. Скоро все будет кончено.

— Зря ты меня не послушалась, Кэти, — повторяет Дэниэл. В лице его появляется ожесточенность. Он замахивается молотком, готовясь нанести удар. Я крепче обхватываю желоб, зажмуриваюсь.

Грохот, стук. Но я не ощущаю ожидаемого удара. Крики, голоса.

— Кэти? Кэти?

Этот голос мне знаком. Я открываю глаза. Ко мне тянутся чьи-то руки. Снова крики. Все тот же знакомый голос зовет меня по имени. Я знаю, что должна отцепить одну руку и ухватиться за ту, что протянута ко мне. Но мне очень страшно. На щеках моих слезы. Я чувствую ветер в волосах. Здесь так высоко, я не в силах отпустить желоб. Не могу, и все.

Год спустя

Тюрьма Бовуд

Ноябрь 2019 г.

Ты часто вспоминала тот день, и мы все были вынуждены это слушать. Да, наверное, тот день был прекрасен — для тебя. Ты просто никогда не знала всей правды.

Он действительно был в чем-то особенный — золотистый. Световые блики на воде сверкали как бриллианты. Мы все были пьяны, молоды, радовались солнцу. Упивались друг другом.

Ты не видела нас на другом берегу реки, под ивами. Не смогла бы различить нас за ветвями ив, свисавших в воду. Мне хотелось бы сказать, что это было впервые. Но это началось гораздо, гораздо раньше.

За кулисами театра, как-то вечером после одной из репетиций. Все остальные ушли домой. Это зрело несколько недель. Она терзала меня. Я только и думал о ней, о ней в костюме Красной Шапочки. Когда бодрствовал. Когда спал. Когда занимался сексом с тобой, Хелен. Прости, что причиняю тебе боль. Но так это было. Она не выходила у меня из головы.

В тот вечер, когда это случилось, лил дождь. Я специально задержался, надеясь, что и она осталась. Я услышал скрежет стула по полу, мягкие шаги. И она появилась, в глубине пустой сцены. Все еще в своем костюме, но босая. Капюшон она сняла, перекинув волосы через одно плечо. До той минуты я не знал, что она чувствует то же самое. Шум дождя, запах краски. На меня словно снизошло откровение. Хелен, я не пытаюсь причинить тебе боль. Просто хочу, чтобы ты поняла. Я никогда не испытывал ничего подобного. И каждая тайная встреча с Сереной лишь сильнее разжигала мое желание. И в тот день, когда я устремился к ней под водой у лодки, она тоже ко мне потянулась.

А когда сказала, что готова сама вернуть лодку, и посмотрела на меня, я сразу понял, что произойдет.

Мы были на полу, на парусине, и вдруг услышали их. Я видел их дурацкие галстуки-бабочки. Одного я знал. Он был приятелем Рори. Времени на раздумья не оставалось. Нас заметят, расскажут Рори. Они знали, что мы украли лодку.