Развивай свой мозг - Джо Диспенза (2019)

Я тренировался с ними в контактных спаррингах, но помимо этого проводил все возможное время, сидя на кушетке и состязаясь с ними у себя в уме. Я уже работал со всеми ними раньше и знал их привычки, сильные и слабые стороны, так что вполне представлял, чего ожидать. Готовясь к состязанию за черный пояс, я снова и снова мысленно проходил все подходы в спаррингах с каждым из них – видел блоки и удары, последовательности и комбинации, которые будем применять я и они. У себя в уме я также практиковал все позиции и техники, чтобы быть уверенным в точности и безупречности базовых приемов. По мере развития этих умственных тренировок я совершенно забывал о времени и пространстве, и возникало ощущение, что я на самом деле тренируюсь в спортзале, а не сижу у себя дома. Выйдя из такого состояния, я чувствовал себя подготовленным и также отмечал, с долей любопытства, что прошло уже больше часа, хотя мне казалось, что я только недавно присел.

Джону очень хотелось узнать, как достичь подобного состояния разума для его писательской работы, и он практиковал этот навык в течение двух месяцев, предшествовавших этой поездке. Он взял с собой рукопись статьи, как и планировал, и сообщал мне, что за час-другой ежедневной работы сумел внести некоторые правки. Сперва вся эта какофония и хаос, порождаемые его родственниками, окружали его суматошным облаком. Я представил, как он сидит на стуле, а все его племянницы и племянники требуют к себе внимания. Его тщетные усилия организовать и структурировать свой день не выдерживали их неуемного энтузиазма, точно карточный домик, сметенный порывом ветра. Тем не менее ранним утром и даже после того, как младшие дети со своими заспанными родителями выбирались из постелей и принимались раскладывать холодную овсянку по тарелкам, Джон умудрялся выцарапать немножко времени для работы.

Его родители по-прежнему жили в доме, в котором он вырос. В огромном, раскинувшемся во все стороны викторианском особняке, самой выдающейся особенностью которого была опоясывающая застекленная веранда, пригодная для всех сезонов. Джон сказал, что чувствовал себя как в детстве, когда для того, чтобы побыть в тишине, ему приходилось забираться на тополь, росший на дальнем краю их владений. Там он мог читать часами, оглядывая сквозь кружево листьев окрестности и плывущие по небу облака. Он мог оставаться на дереве до самого ужина, пока его отсутствия, наконец, не замечали и родители не посылали за ним поисковую группу.

Вдохновляемый этими детскими воспоминаниями, Джон удалялся на веранду каждое утро перед рассветом, пока никто еще не встал. И он садился не в главной части, а в самом дальнем от кухни углу, этакой каморке, куда поставил плетеный стул.

Во время этих утренних рабочих сессий шумное семейство было для него тихим и невидимым, как и он для них. К тому времени, когда его обнаруживали и вовлекали обратно в общее безумие, проходило часа три. После того как стихал птичий гомон, раздававшийся ранним утром из ближайшей рощи, Джон не слышал, как взбивают тесто для блинов, как смеется Элмо и тяжело дышит Томас по прозвищу Танковый Движ. Все звуки бурной домашней жизни приглушались, и для него существовал только экран его лэптопа, светящийся голубоватым светом.

Джон сказал, что такие моменты ощущались им как дар свыше, но в течение остального дня он был не в состоянии испытывать подобное умиротворение. Я был впечатлен тем, как он сумел организовать хотя бы эти утренние часы. Джон сказал, что этот дом, в котором все они выросли, словно накладывал на них заклятие, снова делая его братьев и сестер подростками. Почувствовав, как его втягивают в мелочные потасовки и его утренние часы успокоения сокращаются, он понял, что пора оставить это место.