Война - Наталья Мар

Грифы, взволнованные тем, как долго пустырь не убивает путников, загаркали уж совсем жутко. Чтобы спугнуть их, Орис пнул округлый кактус, и тот взорвался – с писком, визгом и чернильным облаком. Птицы неуклюже разлетелись, а Самина отвесила юноше смачный Взгляд. Эдакий взгляд-подзатыльник.

– Знаете, для обитаемой планеты все это не нормально. – продолжал Эйден. – Она больна чем-то.

– Кажется, ты пытаешься осмыслить ее, как пациента.

– Вот именно. Если бы планета сидела в очереди к врачу, я бы сказал, что к психотерапевту. У нее явно стресс.

– Нет. Скорее уж судороги. – возразил Бензер, – Согласно официальной версии, экологическая катастрофа началась с отравления почвы.

– Чем?

– Яд веками не могут идентифицировать. Есть основания полагать, что он все еще там – токсичность флоры растет.

– Не могут идентифицировать? Вы шутите, что ли? – Эйден подобрал комочек земли прямо из-под подошвы. Он понюхал его и хлестнул языком. Орис округлил глаза, Бензер скривился. Самина уже привыкла. Андроид нахмурился и положил одну крупинку в нейроспектраль.

– Прямо сейчас там ничего нет. – робот прокручивал виртуальные браслеты уже в третий раз, перепроверяя. – То есть ваша почва почти один в один как на Ибрионе, но поверьте, у нас вообще нет ядовитых растений. А когда это произошло?

Самину распирало от желания поделиться с ним собственной версией событий. Но она была согласна с Сиби: было слишком опасно выносить это на обсуждение с кем попало. Она попыталась ответить максимально обтекаемо.

– Ну… примерно так… лет восемьсот назад.

– М-м. Это когда Хмерс вдарил магнетаром по системе Глизе-667?

Странно было надеяться, что император плохо знает историю противника. И куда страннее – что робот не сопоставит числа. Отсутствие срока давности для хлама в памяти – дар и проклятие всякой машины. Это в нашей голове мусор подробностей гниет, как прошлогодняя листва. Искусственный разум тащит цвет, форму, вкус и запах каждого ляпсуса через всю цифрогребаную жизнь.

– У Самины родилась отступническая идея, что предок ее отчима отравил планету своим оружием. – вмешался Бен. – Я думаю, она закончит свои дни на арене, раздавленная андроидом.

– О, я не сомневаюсь, что моего палача запрограммируешь лично ты! – ощетинилась девушка, и Эйден настроил академический тон, чтобы в корне пресечь грызню.

– Мне доставляет извращенное удовольствие наблюдать, как вы культивируете свою нежность. Но я хотел бы напомнить, что отравление подразумевает что-то лишнее в организме. Вы говорите, токсичность растет, но в образце ничего такого нет. Вполне себе гармоничный состав для планеты с углеродной формой жизни.

– Я же говорила!

– Да что это за анализ вообще – языком лизнул!

– Я его не лизал, Бюрлен-Дукк. Вообще-то я могу определить любое вещество в обитаемой вселенной – от слюны альдебаранской креветки до отрепетированной лжи. А что касается вашей почвы – там скорее… нехватка чего-то. Но не могу понять, чего именно.

Орис махнул рукой, искренне желая прекратить спор:

– Значит, магнетары, то есть управление ими, не выделяет, а тратит какой-то невосполнимый ресурс. Хурма гуавы не слаще, если мы не знаем, что же это.

То ли здравое замечание пришлось кстати, то ли тема действительно исчерпала себя, но какое-то время все шли молча.