Война - Наталья Мар

Пауза. Взмах руки по ее волосам.

– Идем?

– Идем.

31. Глава, в которой Харгену Зури не по себе, а Самина в восторге от землеройки

На площади Доминанты вольничал сухой ветер. Носился по аллеям, развевал балахоны судей. Он был настолько бесцеремонен, что трепал воротник самого Зури, пока тот поднимался в своей личной трибуне над пропастью. Вокруг черной дыры установили силовые клетки. Наверное, больше сотни. В каждой сидел или стоял взрослый молодой карминец. Это были приговоренные – те, что явились в столицу, чтобы признаться в том, о чем они имели представление весьма смутное. Горизонт еще не начал светлеть, и площадь была полна сателлюксов. Они резали глаза карминцам и их палачам.

– Начинайте, – щурясь, приказал Харген. Ему не терпелось покончить с этим, пока застывшие в ступоре, жертвы не принялись выкрикивать лозунги.

По закону альянса предатели не имели права на бой со своим палачом в зале суда. По словам Харгена, продавший родину умер уже тогда, когда пошел на сделку с врагом. И не смел претендовать на честный поединок. Честный в понимании правительства Браны, разумеется.

В клетки запустили хмерсий – газ на основе унбитрия-307, которому вскоре после первой такой казни дали новое имя. Состав подавался с тем расчетом, чтобы смерть не была мгновенной. Жертвы забились в агонии, когда их кожа начала пузыриться, несколько карминцев потеряли сознание, и в том была их большая удача.

Сиби Зури – любимица простых бранианцев – присутствовала на казни всякий раз, когда Харген сомневался в поддержке народа. Ей стало дурно еще при первом взгляде на клетки, а теперь она качалась на ветру и судорожно сглатывала, чувствуя подступающие тошноту и обморок. По традиции лично засвидетельствовать свершение правосудия могли немногие, лишь особо приближенные к Харгену. Место Сиби, согласно протоколу, располагалось между мужем и начальником его службы безопасности. Боги, дайте ей сил! Женщина не была уверена, от чего страдала глубже – от того кошмара над пропастью или от близости к его виновнику. Нет, ее отвращал не председатель. Это чувство к Харгену, как и все другие, перегорело в ней так давно, что ничего уже из сделанного им не сдвинуло бы ее сердце ни на микрон. Очередное формальное ожерелье в день рождения от него вызывало отклик не теплее, чем эта казнь невиновных.

Кайнорт смотрел прямо перед собой. Или кивал довольному председателю. Или непринужденно шутил с послом Хокс. После дежурного приветствия все, что досталось Сиби, это полное безразличие. Словно она здесь – лишь бутоньерка в петлице председателя. Впрочем, ей всегда казалось, что энтоморф даже во время секса смотрел куда-то сквозь нее.

Клетки внизу наполняли хриплые стоны и крики, еще несколько карминцев упали без чувств. Харген, вздернув подбородок, вышел вперед. Его жена не смогла бы сделать ни шага, даже если бы на под нею загорелась трибуна. Она часто-часто задышала и схватилась за первое, что смогла найти: руку Бритца рядом. Он не сжал ее ладони в ответ. Последнее, чему поразилась Сиби, был его медленный, размеренный пульс.

Кожа на приговоренных сплошь покрывалась обугленной коркой, когда женщина прикрыла глаза и начала заваливаться назад, теряя сознание. Никто не поддержал ее.

Хокс обернулась, заслышав глухой удар тела, приподняла удивленно бровь и дала знак роботам-телохранителям унести жену председателя.

– Ты что, не видел, кто падает? – зашипела она сквозь зубы и толкнула Бритца в плечо.

– Обмороки не входят в мою компетенцию, Альда. Они не угрожают безопасности планеты.

– Очень остроумно. Завязывал бы ты со зверобоем.