Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

Она сидит на полу у камина, обняла себя, будто пытается согреться. Рядом с ней кучка простыней в кровавых пятнах. Когда дверь открылась, она взглянула на нас из-под путаных прядей волос, отвела взгляд, ничего не сказала.

– Анна, – шепнула я.

Подошла, села на пол рядом с ней. Нежно обняла окоченевшие плечи. Она не прильнула ко мне, но и не отстранилась. Тело словно застыло – деревяшка, да и только. Я посмотрела на пугающий маленький сверток:

– Ребеночек?

– Почти без боли, – сказала сквозь зубы. – Ужасно быстро, минута – и все. В животе что-то повернулось, как будто мне приспичило. Я встала с кровати, села на горшок. И все было кончено в мгновение ока. Мертвое. Крови почти не было. Наверное, месяц назад умерло. Столько времени пропало. Все напрасно, только время потеряла.

Я повернулась к Джорджу:

– Тебе надо от этого избавиться.

– Как? – Он был в ужасе.

– Похорони его. Как-нибудь избавься. Ничего такого не произошло. Ничего вообще не было, ничего.

Анна запустила бледные пальцы в волосы, потянула с силой:

– Да, ничего не было. – Голос безжизненный. – Как в прошлый раз. Как в следующий раз. Ничего и никогда.

Джордж подошел к сверточку, отпрянул, не смея взять его в руки:

– Возьму плащ.

Я кивнула в сторону больших сундуков, стоящих вдоль стены. Он открыл один. Сладкий запах лаванды и сухих трав наполнил комнату. Брат вытащил темный плащ.

– Не этот, – махнула рукой Анна. – Этот настоящим горностаем подбит.

Джордж застыл, пораженный таким неподобающим случаю высказыванием, но покорно взял другой плащ, набросил его на маленький сверток на полу. Такой маленький, что, даже завернутый в плащ, он терялся под мышкой у брата.

– Не знаю даже, где копать, – тихонько прошептал он мне, не спуская глаз с Анны.

Она все тянула сама себя за волосы, словно проверяя – жива ли еще.

– Спроси Уильяма. – Благодарение Господу, у нас есть помощник. – Он сообразит.

– Никто знать не должен, – простонала Анна.

– Иди, – подтолкнула я Джорджа.

Он вышел из комнаты со свертком под мышкой, будто завернул книгу в плащ, чтобы от сырости уберечь.

Дверь захлопнулась, я занялась Анной. Перестелила постель – простыни заляпаны кровью. Сняла с нее грязную ночную рубашку. Порвала белье на куски, спалила в камине. Вытащила свежую сорочку, уложила сестру в кровать, накрыла одеялом. Бледная как смерть, зубы стучат. Какая же она крошечная, словно усохшая, под этими толстыми, искусно расшитыми покрывалами, за роскошным пологом королевской кровати.

– Давай подогрею тебе пряного вина.

В комнате, смежной со спальней, стоит большой кувшин, остается только сунуть туда раскаленную кочергу. Я плеснула немного бренди, налила питье в золотую чашу. Подержала сестру за плечи, пока та пила. Она больше не дрожит, но смертная бледность не проходит.

– Спи, – приказала я. – Я побуду с тобой.

Влезла под одеяло рядом с ней. Обняла, пусть согреется. Животик теперь плоский, тело такое маленькое, как у ребенка. Ночная рубашка на моем плече намокла, Анна беззвучно рыдает, слезы струятся из-под закрытых век.

– Спи, – безнадежно повторила я. – Больше нам нечего делать. Спи, Анна.

Она не открыла глаз.

– Сплю, – шепнула в ответ. – И Бога молю больше никогда не проснуться.