– Два месяца назад. Вернулась из церкви после очистительной молитвы, а его уже нет.

Она была озадачена:

– Но его и должны были забрать. О нем хорошо заботятся.

– Другая женщина.

Моя мать искренне недоумевала:

– Какая разница? За ним хорошо ухаживают, его назвали Генрихом в честь короля. – В ее голосе звучало неприкрытое ликование. – Перед ним открыты все пути!

– Но мне его не хватает.

– Что?

Как будто я заговорила на другом языке, каком-нибудь совершенно непостижимом – по-русски или по-арабски.

– Я скучаю по нему, я скучаю по Екатерине.

– Поэтому ты такая грустная?

– Я не грустная, я несчастная. Несчастная настолько, что не хочу ничего делать, только лежать лицом в подушку и плакать.

– Из-за того, что скучаешь по детям? – переспросила мать, словно подобная мысль была ей совершенно чужда.

– Разве вы никогда не скучали по мне? – Я почти кричала. – Ну не по мне, по Анне? Нас отправили во Францию, когда мы были совсем маленькими. Вам нас хоть немного недоставало? Кто-то другой учил нас читать и писать, помогал встать, когда мы падали, учил верховой езде. Неужели вам никогда не хотелось видеть своих детей?

– Нет, – ответила она просто. – Я не смогла бы найти лучшего места для вас, чем французский двор. Только плохая мать стала бы держать вас дома.

Я отвернулась. Слезы текли по щекам.

– Повеселеешь, если снова увидишь сына?

– Да, матушка, я буду так счастлива, если увижу его. И Екатерину.

– Хорошо, я скажу дяде, – пообещала она нехотя. – Но ты должна развеселиться по-настоящему – улыбаться, смеяться, танцевать, радоваться жизни, чтобы на тебя было приятно смотреть. Тебе нужно постараться вернуть короля.

– Ну, он недалеко ушел, – не удержалась я от колкости.

Она не смутилась ни на минуту:

– Слава богу, Анна поймала его. Она дразнит его, как комнатную собачку, и крепко держит на поводке.

– Тогда чем она вам не подходит? Зачем возиться со мной?

Быстрота ответа свидетельствовала – этот вопрос уже обсуждался на семейном совете.

– Потому что ты родила ему сына. Бастард Бесси Блаунт уже герцог Ричмондский, и наш малыш Генрих имеет такие же права. Ничего не стоит аннулировать твой брак с Кэри, а потом брак короля с королевой. Будем надеяться, он женится на тебе. Анна – просто приманка, пока ты рожала. Мы возлагаем наши надежды на тебя.

Она остановилась, ожидая бурного выражения радости. Я промолчала, и матушка продолжила чуть более резко:

– Вылезай из кровати, пусть тебя горничная причешет и зашнурует потуже.

– Я могу выйти к обеду, я не больна. Говорят, кровотечение не имеет значения, может, оно и так. Могу сесть рядом с королем, смеяться и уговаривать его спеть. Но, матушка, не будет веселья в моем сердце. Постарайтесь меня понять. Я больше никогда не буду веселой. Пропала моя радость, пропала навсегда. Никто не узнает, как это ужасно.

– Улыбнись, – решительно приказала мать.

Чуть не плача, я растянула губы.

– Сойдет. Продолжай в том же духе, и я постараюсь, чтоб ты повидалась с детьми.

Дядя явился после обеда. С удовольствием оглядел мою новую комнату, он еще не видел, как роскошно я устроилась. Мои личные покои не меньше, чем у королевы. Четыре дамы ожидают моих приказаний. А еще две горничные и паж. Король даже обещал мне собственного музыканта. Позади гостиной располагается спальня, которую я делю с Анной, и еще одна маленькая уединенная комнатка, где я могу побыть одна – почитать или просто посидеть. Почти каждый день я уходила туда, плотно прикрывала дверь и рыдала на свободе.

– Ты хорошо устроилась.

– Спасибо, дядя Говард, – вежливо ответила я.

– Твоя мать сказала, что ты скучаешь по детям.

Я кусала губы, стараясь удержаться от слез.

– Бога ради, для чего ты так себя ведешь?

– Не знаю, – прошептала я.

– Тогда улыбнись.