Охота на ведьму - Астрид Фритц (2019)

Однажды утром после пробуждения мне в голову пришла пугающая мысль: а вдруг Симон женился на мне только ради того, чтобы поддержать свою репутацию в городе? А на самом деле у него уже много лет есть тайная любовница, какая-то женщина, на которой он не может жениться из-за ее сословия. Или потому, что она сама замужем.

Встав, я попыталась отринуть эти мысли, но они преследовали меня весь день. Вечером я пошла спать раньше обычного – почти летняя жара сменилась холодным проливным дождем, и от резкой перемены погоды у меня разболелась голова. Пробудившись от беспокойного сна, я услышала колокольный звон в кафедральном соборе – наступила полночь. Половина кровати, на которой спал Симон, все еще пустовала. Он снова сидел в своем таинственном подвале? Или возлежал сейчас в объятиях своей возлюбленной, где-то в обшарпанной комнатенке на развороченной постели? Вскочив, я сунула ноги в вышитые шелковые тапочки – Симон купил такие себе и мне, и привезены они были из дальних заморских стран Востока – и взяла в коридоре коптилку. Поспешно одевшись, я направилась вниз.

В подвал дома можно было войти как со двора, так и из коридора, где за узкой дверью вниз вели крутые ступени каменной лестницы. Во дворе мяукнула кошка, и я вздрогнула от неожиданности, услышав этот взрезавший ночную тишину звук. Сердце стучало в моей груди все чаще, когда я распахнула дверь в подвал, пугаясь каждого шороха. Одолев бесконечные, казалось, ступени, я очутилась под сводом высокого потолка.

За все проведенное в этом доме время я бывала здесь, внизу, всего раза два-три, и то всегда при свете дня, когда солнечные лучи проникали в зарешеченное окошко в самом верху стены. Сейчас же стояла глухая ночь, и коптилка в моей руке почти не давала света. Мне было очень страшно, хоть я и сама не понимала почему.

Под ногами у меня скользнула какая-то тень, и я едва не вскрикнула. Но я заставила себя идти дальше, мимо бочек, мешков и кувшинов, мимо всех наших запасов провизии. Наконец я приблизилась к двери в дальней стене подвала. За ней звучал приглушенный голос, чуть искажавшийся эхом под сводами потолка. Голос принадлежал Симону. Значит, я все предположила правильно. Но чем, бога ради, он занимался здесь среди ночи? И почему он говорил сам с собой?

Я осторожно потянула на себя дверь, но она была заперта изнутри. Тогда я прижалась ухом к щели в двери, и у меня перехватило дыхание: в комнате раздавался чей-то еще голос, куда моложе и звонче, чем у моего мужа!

Я опустилась на мешок с зерном рядом с дверью и попыталась отдышаться. Я подожду, подожду, пока эта проклятая дверь не откроется и я не увижу, чем там Симон занимается в подвале с этой девицей! Пусть даже после этого он выгонит меня из дома…

Пока я в полузабытьи сидела под дверью, кутаясь в легкий халат, до меня, как в дурном сне, доносилось странное, чуждое звучание голосов – и странные, чуждые слова. И вдруг засов отодвинулся, дверь распахнулась… Длинные белокурые локоны, темные, глубоко посаженные глаза, раскрасневшиеся щеки, пустой кувшин из-под вина в руке – передо мной предстал молодой мужчина!

Он смотрел на меня столь же ошеломленно, как и я на него. Прищурившись в ярком свете многочисленных свечей, я увидела за его спиной Симона. Мой муж как раз бросил на маленькую жаровню щепотку соли, и над пламенем с шипением взвился дым. В нос мне ударил едкий запах серы, конского навоза и ладана.

– О Господи! – вскрикнул незнакомец.

– Сюзанна! Что ты тут делаешь? – От неожиданности у Симона выпала из руки маленькая ложка.

– Это я тебя хотела спросить… – Мой голос дрогнул. – Кто этот человек?

Зайденштикер смотрел на меня, точно ребенок, которого застукали за кражей.

– Это… это Никлас, – пробормотал он, подходя ко мне. – Он мой, так сказать, ученик.

– Ученик? Чему же ты его учишь?

– Учу… науке.

Никлас опустил Симону руку на плечо. Пальцы у него были тонкими и нежными, как у юной дворянки.