Охота на ведьму - Астрид Фритц (2019)

Мне почудилось, что пол разверзся подо мною, когда монах впился поцелуями в мою шею и вырез платья. Я словно провалилась в пропасть. Меня охватило отвращение, как никогда в жизни. Невероятным усилием воли мне удалось сбросить оцепенение.

– Прекратите! Что вы делаете?! – с моих губ сорвался только шепот.

– С каким демоном ты сговорилась? – выдохнул настоятель, но не отпустил меня, напротив, схватил меня за бедра и прижался ко мне чреслами, а затем я ощутила прикосновение его влажных губ к моему рту.

Меня объял дикий, животный страх – и придал мне небывалые силы. Я начала вырываться и выворачиваться, и даже сумела пнуть монаха в лодыжку.

– Ах ты мерзкая ведьма! – завопил он.

Его хватка ослабла, и я смогла освободиться. В этот момент в ворота вновь постучали. Я бросилась прочь из комнаты, чуть не оступившись на лестнице. Распахнув ворота, я увидела торговца вином.

– Входите скорее! Пожалуйста! – выдохнула я.

– Что случилось с тобой, девица Сюзанна?

– Ничего, просто заходите!

Я попыталась дышать ровнее и скрыть свою панику. Покачав головой, мужчина наклонился и вкатил во двор бочку с вином. Когда он добрался до приямка[123] перед погребом, к нам с невозмутимым видом спустился брат Генрих.

– А, господин приор! – удивленно воскликнул торговец. – Да хранит вас Господь.

– Да хранит и вас Господь, мастер. – Брат Генрих улыбнулся. А затем кивнул мне, будто ничего не случилось: – Хорошего тебе дня, Сюзанна. Передавай от меня привет твоему дорогому батюшке.

Глава 36

Несколько часов спустя

Целую вечность я оцепенело просидела на табурете у плиты. Меня бросало то в жар, то в холод. Когда и приор, и виноторговец ушли, я почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и едва успела добежать до уборной во дворе, где меня вырвало. Я до сих пор пыталась понять, что же со мной произошло.

Никогда ничего подобного со мной не случалось. Да, я уже не была ребенком и знала, на что рассчитывают некоторые мужчины, повстречав женщину, и как они иногда преступают границы пристойного. Несколько лет назад один мальчишка из соседнего переулка как-то попытался обнять и поцеловать меня в темноте, но после моего возмущенного крика отступил. И на народных гуляниях, когда половина мужчин были пьяны, я не раз сталкивалась с тем, что женщинам приходилось сносить двусмысленные комплименты, а то и отбиваться от назойливых попыток наглецов ухватить их за грудь или ягодицы. Нет, я не была наивной простушкой, но такое?..

Я тщетно пыталась выбросить из головы страшные воспоминания о том, как старый похотливый монах схватил меня, но этот образ преследовал меня. Я чувствовала себя грязной, и от стыда слезы катились по моим щекам. Что я сделала не так? Может, я слишком радушно приветствовала этого мужчину? Быть может, мне вообще нельзя было впускать его в дом, когда я одна? Но ведь брат Генрих был церковником, инквизитором, всеми уважаемым настоятелем монастыря, приором моего брата, близким другом нашей семьи…

Кружка, из которой он пил, все еще стояла на столе, но мне было мерзко прикасаться к ней, чтобы убрать и помыть.

Вдалеке колокола церкви Святого Георгия пробили второй час. Папа скоро вернется, а я ни пол не подмела, ни к мяснику за покупками не сходила. Как мне все это ему объяснить? Или мне вообще не стоит упоминать о приходе приора? Никому не рассказывать о случившемся, даже Мартину? А при следующей встрече поприветствовать брата Генриха, будто ничего и не случилось…

Меня опять затошнило, и я испугалась, что меня вырвет прямо в кухне. Заставив себя подняться, я перегнулась через подоконник и вдохнула теплый весенний воздух. Из переулка доносился детский смех, где-то возмущенно зашипела кошка. Я снова и снова считала до десяти, пока тошнота не отступила.