Охота на ведьму - Астрид Фритц (2019)

– Может быть, ты прав, – прошептала я. – Пожалуйста, забудь, что я сказала.

Папа крепко сжал меня в объятиях, чего давно уже не делал.

– Ох, Сюзанна, дитя мое… Ты сама не думаешь, что лучше бы тебе поскорее выйти замуж?

– Я не выйду замуж, – удрученно выдавила я. – Я приму постриг в монастыре в Кольмаре.

Отец отпрянул, точно обжегшись.

– В Кольмаре? Постриг? Я, должно быть, ослышался.

– Нет, не ослышался. – Гнев все еще бурлил во мне. – Я хочу уйти в женский доминиканский монастырь Унтерлинден. Я сыта мужчинами по горло, Аберлином, Зайденштикером, братом Генрихом.

– О Господи! О Господи! – качая головой, папа расхаживал туда-сюда перед кроватью. – Если бы только Маргарита была со мною… – Он остановился. – Послушай, Сюзанна. Не уходи в монастырь. Если ты настолько не хочешь выходить замуж за купца Зайденштикера, я не стану тебя принуждать. Рано или поздно появится мужчина, который придется тебе по сердцу. А до тех пор останешься у нас. Пусть тут и будет тесно, когда сюда переедет Мария.

Во дворе раздался голос Грегора.

– Мне нужно идти, – пробормотал отец и двинулся к двери.

Я схватила его за руку.

– Ничего не говори Грегору, пожалуйста. И Мартину – ни в коем случае!

Он кивнул.

– Мы с тобой еще поговорим. О том, на что ты намекнула мне.

Отец вышел из комнаты, я же осталась в смятении. Что из случившегося сегодня в кухне могло быть плодом моего воображения?

Но вдруг я словно вновь ощутила все это, будто наяву – гнусные объятия приора, его влажный рот на моей груди и губах. Я почувствовала все это так отчетливо, будто он вернулся ко мне во плоти. И в ушах у меня зазвенел отголосок его слов: «С каким демоном ты сговорилась?», и снова услышала я его крик: «Мерзкая ведьма!».

Глава 37

В доминиканском монастыре, несколько дней спустя, май 1485 года

Над алтарем разносились низкие мужские голоса, восхвалявшие начало нового дня молитвой «Песнь Захарии»[124]. Эти слова окутывали Генриха теплым покрывалом, защищавшим не только от утреннего холода, но и от всех бед мира. Здесь, в кругу собратьев, под защитой Отца, и Сына, и Святого Духа, он чувствовал себя в безопасности.

Ах, если бы мир населяли только мужчины! Насколько достойнее и спокойнее стала бы жизнь людская… Еще в юные годы Крамер не раз задавался вопросом, зачем Творец создал людей, разделенных на мужчин и женщин. В неизмеримой мудрости своей мог бы Господь изыскать и иные пути размножения, чем это гадкое, по сути своей животное совокупление мужчин и женщин. Создатель мог наслать такую напасть на людей только лишь для вечного искушения, в противостоянии которому каждый муж укреплял бы свой дух и веру. А значит – во искушение мужчине, чтобы тот держался от женщин подальше!

Дьявольское укрыто в женском теле, что есть сосуд греха, столь притягательный и столь отталкивающий для мужчины. Похоть людская омерзительна во всех своих проявлениях, как в мужчине, так и в женщине, но только и единственно женщина толкает мужчину во грех! В акте соития Сатана обретает куда большую силу, чем во всех иных проявлениях злонамеренных чар, ибо скверна первого, первородного греха передалась всему роду людскому после совокупления Адама и Евы. Иначе и быть и не может – со времен грехопадения Евы на роде женском лежит проклятье!