Год наших тайн - Сарина Боуэн (2014)

– «Срочное прошение об опекунстве», – прочитал он. – Мистер Бриджер Макколли, подойдите, пожалуйста, к судье.

Я встал, двое моих адвокатов последовали за мной. Когда я остановился перед судейским местом, судья оторвался от бумаг и вскинул на меня глаза.

– Прошение об опекунстве над Люси Макколли, поданное мистером Бриджером Макколли. Родственные отношения между заявителем и несовершеннолетним ребенком: брат и сестра. Родные брат и сестра?

– Да, ваша честь, – сказал мой адвокат. – Их свидетельства о рождении подшиты к делу.

– Да, извините, вижу, – сказал судья, листая страницы. – Сопроводительные документы включают письма от школьной учительницы ребенка, приемных родителей, друзей семьи… солидное дело вы состряпали.

– Они все здесь, – сказал адвокат. – Учительница будет очень рада поговорить с вами. В ее письме говорится об образцовой посещаемости и успеваемости Люси в школе в течение месяцев, в которые она жила в общежитии вместе с братом.

Я похолодел. А ведь вправду. Как я мог упустить из виду, что дело кончится именно этим?

Судья пролистал письма в папке и посмотрел на меня.

– Вы студент дневной формы обучения. Сможете ли вы продолжать обучение, взяв под опеку сестру?

Адвокат снова заговорил:

– Ваша честь, официальное опекунство только облегчит участь мистера Макколли, поскольку он осуществлял полную поддержку ребенка в стесненных обстоятельствах. План его опекунства имеется в деле.

Судья махнул рукой:

– Я просмотрел его. Но хочу услышать это от самого мистера Макколли.

Я с трудом проглотил слюну.

– Есть только две вещи, которых я хочу. Первое – чтобы Люси жила со мной. Второе – получить диплом. Я мог… э-э… устроить все получше. Но я знаю, что могу совмещать одно и другое. Я всегда заботился о ней.

Я достал из заднего кармана фотографию, которую осенью прихватил из дома. На ней Люси в «кенгуру» висела у меня на шее, в то время как я читал учебник геометрии.

Мне тогда было четырнадцать или пятнадцать.

Судья долго рассматривал фото. Потом подозвал сотрудника службы опеки.

– Есть ли у государства какие-либо возражения по поводу возможного соглашения?

– Проживание, ваша честь, – ответил сотрудник, представлявший на заседании службу опеки. – Но мне сообщили, что колледж предоставит подходящее жилье в случае положительного решения.

Судья окинул взглядом сидящих перед ним зрителей.

– Кто готов высказаться на эту тему?

Декан Дарлинг встал.

– Семье Макколли будет предоставлена небольшая квартира с двумя спальнями в одном из общежитий для магистрантов. Поскольку мистер Макколли уже прошел половину магистерского курса по клеточной биологии, мне даже не пришлось оказывать особого давления на декана магистратуры, чтобы ему предоставили свободное жилье. Финансовой помощи, оказываемой мистеру Макколли, хватит примерно на две трети стоимости, а пенсия ребенка по утрате кормильца, как мне сообщили, покроет остальное. К тому же один из членов сообщества выпускников, хоккеист, выступил с щедрым предложением оплачивать план питания мистера Макколли и его подопечной в общей столовой. Конечно, в их квартире будет кухня, но если они захотят, то смогут не пользоваться ею до лета.

– Действительно, щедро, – сказал судья, и я не мог не согласиться.

Более того, я был в некотором шоке. Я не знал ни одного хоккеиста из сообщества выпускников.

Декан Дарлинг прокашлялся:

– Многие из присутствующих очень хотели бы, чтобы дело нашего студента решилось в его пользу. Он никогда не просил нас о помощи, но мы хотим, чтобы он знал: мы всегда готовы помочь.

– Хорошо, – кивнул судья. – Таким образом, в наших переполненных приемных семьях освободится одно место.

При словах «приемные семьи» мое сердце оборвалось, и до меня не очень-то дошло, о чем идет речь. Зато я прекрасно понял, что он сказал потом: