Порочные - Мира Вольная (2020)

А я жадно глотаю воздух пересохшими искусанными губами и понимаю, что не то что встать, просто пошевелиться не могу. Нет сил, и тело все еще немного потряхивает.

Нежные поглаживания по спине возвращают меня в реальность. Медленно и очень неспешно, под рукой бьется сердце Джефферсона, все еще немного неровно, такое же неровное у него сейчас дыхание, и пальцы немного подрагивают.

— Доброе утро, зануда, — бормочет он куда-то мне в волосы и целует в шею, легко и очень невесомо, так не похоже на то, что происходило с нами еще несколько минут назад, и я с одуряющей ясностью и мимолетным испугом понимаю, что вляпаться глубже уже невозможно.

— Привет, грозный парень, — испуг проходит в один миг, так же быстро, как и появился, потому что… Потому что я знаю, что он обязательно придумает, как нам быть, обязательно все решит. И эта мысль такая четкая и ясная и в то же время настолько мне несвойственная, что я приподнимаюсь и заглядываю в его глаза, обвожу пальцами губы, улыбаюсь. Я уверена в нем, уверена в себе, а с остальным мы разберемся.

Маркус перехватывает мою руку, целует пальцы, ласкает взглядом. И я улыбаюсь, широко, открыто, потому что просто не могу удержать эту улыбку. Мне очень хорошо.

А через двадцать минут мы сидели на кухне и пытались завтракать. Точнее, я пыталась: у Джефферсона с этим проблем явно не было, а вот у меня были. Его широкая, довольная улыбка бесила и в то же время заставляла чувствовать себя…

Не знаю, не так, как обычно. Немного потерянной и, наверное, пришибленной, но тоже довольной. Странное, непонятное сочетание.

— Прекрати, — нахмурилась, в очередной раз возвращая на тарелку несчастный сэндвич, который никак не могла домучить.

— Не могу, — просто пожал волк плечами. — Мне нравится смотреть на тебя, мне нравится, что ты в моем доме, что сама пришла сюда, мне даже нравится, что ты меня трахнула, — еще шире улыбнулся засранец.

И мне отчаянно захотелось его придушить и поцеловать. Снова ощутить жесткие губы на своих, колючую щетину.

Но…

— Эмили Бартон — бессердечная стерва? — выгнул Джефферсон бровь, будто читая мои мысли.

— Эмили Бартон — железные яйца, — усмехнулась я в ответ, наигранно отсалютовав Марку кружкой кофе. — В отличие от тебя, — улыбнулась почти так же широко, как и он. — И мне кажется, что этот вопрос мы с тобой выяснили несколько лет назад, еще когда ты увивался за Крис.

Мне нравилось его вот так поддразнивать, мне нравилось, что он поддразнивает меня, это всегда было между нами — это противостояние, только раньше в каждом моем слове, в каждой брошенной ему подначке сквозила боль, ревность и злость, сейчас от тех чувств почти ничего не осталось, так, легкое воспоминание. Сейчас пикировки заводили.

Меня. А вот оборотень напротив знатно напрягся, улыбка слетела с его лица, взгляд стал серьезным и очень внимательным.

— Я увивался за Крис, потому что…

О, нет. Я не хочу поганить это утро или день.

— Она ниптонг, — перебила поспешно волка. — Я знаю, кое-что рассказала сама Кристин, кое-что рассказал Арт. И давай закроем тему. Прямо скажем, я тоже вела себя как…

— Двадцатилетняя девчонка? — чуть дрогнули в улыбке уголки тонких губ.

— Мне было больше двадцати, Марк. Но смысл ты уловил, — улыбнулась почти нежно, — взрослеешь.

— Что? — притворно нахмурил Джефферсон брови, становясь очень похожим на собственного отца.

— Ну раньше до тебя все доходило с пятого, а то и с шестого раза, — покачала головой, все-таки возвращаясь к сэндвичу, но откусить от него так и не успела, непонятно как оказавшись на коленях у засранца, скованная и зажатая в его руках.

— Ты могла мне просто сказать, — прошептал он на ухо.