Порочные - Мира Вольная (2020)

— Джефферсон, — Эм шепчет прерывисто, сдавленно, на вдохе, и ее зубы прикусывают мне мочку уха, и через миг язык спускается к шее.

Да твою же ж мать…

Клыки давят на кожу, она вылизывает меня и кусает, царапается, пока я стаскиваю с нее лифчик, пытаюсь справиться с пуговицей на джинсах. Гребаных узких джинсах.

Кровь шумит в голове, как истребитель на взлете, запах еще ярче и насыщеннее, мне почти больно, потому что стояк не просто каменный, он, сука, титановый. И я бы, наверное, даже посмеялся над этим, если бы у меня осталась хоть капля мозгов. Вот только мозгов не осталось совсем. Даже намека. Не-а. Пусто.

Я ставлю Эмили на ноги, заставляя оторваться от себя, перехватываю руки, заводя за спину — чертова пуговица наконец-то подалась — опускаю джинсы и белье вниз.

— Невозможная…

Мне достаточно света, чтобы рассмотреть Эмили. И я смотрю на нее, пожирая глазами каждый участок дрожащего, влажного от пота тела.

Кожа молочно-белая, темнеющие соски, пульсирующие вены на шее, узкая талия и идеальный живот — мышцы пресса ровные, четко очерченные, длинные. Невероятные изгибы талии, задница сердечком, грудь и стройные ноги.

Она разглядывает меня так же пристально, с такой же жадностью и желанием во взгляде. Скользит взглядом по шее и плечам, груди, к паху.

Член дергается, яйца болезненно сжимаются.

— Я хочу тебя, Эмили, — рычу, как будто без моих слов непонятно, и дергаю на себя, снова захватывая рот, спускаюсь к шее, а рука скользит по идеальному животу вниз.

Все еще не отпускаю ее рук, заставляю Эм грудью вжиматься в себя. Ее кожа чувствуется охренительно: жаркая, влажная, нежная.

В голове проносятся картинки того, как она будет ощущаться подо мной, на мне, в душе, в воде озера, на столе, на ковре, везде.

Я скольжу пальцами еще ниже и накрываю лоно.

Там очень тесно и горячо.

Клитор набух.

— Марк… — стон, как сладкий карамельный ликер.

— Да?

Я дразню ее, глажу и обвожу бугорок, а самого колотит от желания. Но я хочу, чтобы она стонала, чтобы совсем потеряла голову, чтобы охрипла от стонов и криков.

Я — эгоист, заносчивый засранец. И сегодня Эмили Бартон кончит у меня в руках, и только мне решать, как и когда это произойдет.

— Марк… — ее клыки впиваются мне в ключицу. Не прокусывают кожу, и все же меня простреливает насквозь от этого движения. Рык такой громкий, что слышен, наверное, на несколько миль вокруг. Наверняка, охранник внизу выронил из рук планшет, разбил любимую кофейную кружку.

Я опускаюсь на колени, обвожу языком пупок, скольжу ниже. Выцеловывая, прикусывая, втягивая в рот солоноватую от пота кожу.

Голова Эмили откинута назад, приоткрыт истерзанный мной рот, вздулась и судорожно бьется вена на шее, соски торчат, капли пота скатываются по ложбинке вниз.

Она невероятно сексуальна, невозможно хороша.

Таких, как Эм, просто не бывает. Она не может существовать ни в одной реальности, ни в одном из миров, и тем не менее она здесь, плавится и стонет от моих прикосновений. Всхлипывает. Так сладко, так горячо.

Очень горячо.

Я наконец-то накрываю ее лоно губами, пробуя на вкус, смакуя, подыхая. Наслаждаюсь каждым движением, каждым ее откликом, больше не удерживая тонкие запястья.

Мне нравится, как она реагирует, даже больше чем просто нравится. Эм подается навстречу, стонет, хрипит, зарывается пальцами глубже мне в волосы, натягивает, причиняя боль. И эта боль меня тоже заводит.

Я ускоряю свои движения, вхожу в нее сначала одним, а потом и двумя пальцами.

Эм очень узкая, очень тугая, и это окончательно сводит с ума.

Всего несколько движений, поглаживаний, и она с громким криком кончает, взрываясь оргазмом у меня на языке.