Порочные - Мира Вольная (2020)

А я облизываю губы, поднимаясь с колен. С трудом, но все-таки поднимаюсь, помогаю Эмили с одеждой, все еще наслаждаясь ее вкусом. Он растекается на языке, как сироп, заставляет животное внутри на время успокоиться. Он все еще возбужден и заведен, но доволен тем, что его женщина кончила. От этого веет чем-то диким и первобытным.

Эмили податливая и мягкая, разомлевшая.

Ее рубашку теперь только выкидывать, бюстгальтер так и не удается найти, поэтому я надеваю на нее свою футболку. Она порвана на спине в нескольких местах, но это все же лучше, чем ничего.

Стояк в штанах убивает, и мне сегодня предстоит долгий ледяной душ.

Вот только оно того стоило.

Я подхватываю все еще ошалевшую Эм на руки и вызываю лифт.

— Марк…

— Давай до завтра отложим все, что ты хочешь мне сказать. А сейчас я просто отвезу тебя домой.

Короткий звонок, и металлические двери открываются. Я нажимаю кнопку первого этажа и медленно целую Эмили.

Завтра она подвесит меня за яйца за то, что произошло на смотровой площадке мини СиЭн, но это будет только завтра.

Я улыбался и старался ни на миг не забывать, что все, что случилось, совершенно ничего не значит. Не значит, что Эм сдалась, простила, покорилась. Не значит, что я теперь могу заявить на нее свои права. Не значит, что завтра она не пошлет меня на хер.

Но это значит, что у меня все-таки есть шанс. И он чертовски неплохой.

Мужик на посту охраны провожает нас настороженным, напряженным взглядом. Бартон прячет лицо у меня на груди, стоит ей только столкнуться с охранником взглядом, и это смешит.

Я сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос, нечеловеческим усилием.

На улице подхожу к своей машине, намереваясь усадить зануду на пассажирское сидение, но она выскальзывает из моих рук, отходит.

— Я поведу сама, — бросает через плечо. — Ни за что на свете ты не заставишь меня оставить мою малышку здесь на ночь.

— О том, что ты приехала сюда одна, ночью, мы тоже поговорим завтра, Эмили, — скалюсь я. Ее глаза в мгновение вспыхивают.

— У-у-у, — тянет заучка насмешливо, — кто-то опять строит из себя альфу? Я почти боюсь, — поднимает руки вверх, продолжая идти к машине, виляя заднице так, что я снова ее хочу. Звенит сигнализация.

— Бартон…

— На перегонки, Джефферсон? — оборачивается волчица на миг и садится за руль.

— Сумасшедшая, — качаю головой. — Что получит победитель?

— Желание, — пожимает она плечами. Пожимает спокойно и уверенно, захлопывая дверцу, и я тут же оказываюсь внутри своей тачки, мигаю фарами, подтверждая соглашение.

У нее спортивная тачка, и… не надо быть гением, чтобы понимать, что на прямом участке она бы меня сделала, как щенка, но тут… Тут могут быть варианты. Слишком низкий клиренс, задний привод… Не на этих дорогах, зануда. Явно не на этих.

Мы выезжаем одновременно, с разницей в секунду, и срываемся сразу же в девяносто миль, дорога перед глазами встает почти вертикально, в ушах снова кровь, в крови — адреналин. Из-под колес летят гравий, мелкие камешки, ветки.

Я давно так не гонял, давно так не кайфовал. В динамиках ревет какая-то тяжелая муть, рычит мотор, смех перекрывает басы.

Я не спускаю с машины Эм взгляда, вижу, как она тоже хохочет, запрокинув голову, вижу, как напряжены ее руки на руле.

Бартон то вырывается вперед, то отстает. Мы играем в догонялки практически всю дорогу. Визжат шины, воняет иногда паленой резиной и вспархивают с веток птицы непривыкшие к подобному, разбуженные ревом машин. Я благодарю бога, что все-таки купил механику.

А когда до поселения остается миль десять, Эмили вырывается вперед и исчезает за поворотом, заставляя мой желудок подскочить к горлу и вдавить педаль газа в пол до упора.

Вот только уже через пять минут я с удивлением проношусь мимо нее, застывшей посредине дороги, доезжаю до въезда, разворачиваюсь и еду назад.