Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Спустя некоторое время мы оба успокоились, и она просто лежала, глядя на меня добросердечно. Я наклонился и запечатлел на ее губах легкий поцелуй, она вздохнула и прикрыла глаза. Оторвавшись от ее рта, я начал нежно поглаживать мягкую кожу на щеке, желая только одного – чтобы она, наконец, нахер, выложила мне все, и мы про это забыли. Могу сказать по ее лицу, что она знала о моем ожидании. Я накричал на нее, пытался дразнить ее, даже, блядь, заставил ее рассмеяться – и по-прежнему ничего. Поэтому я просто наберусь терпения и подожду, хотя, несомненно, мне это дерьмо тяжело дается.

– Он, э-э… – начала она, замолкая и снова вздыхая. – Он спросил меня, люблю ли я тебя.

Я застыл, уставившись на нее, моя рука замерла у ее подбородка. Не знаю, что я ожидал услышать, что мог сказать мой отец, но, очевидно, не это. Она открыла глаза через пару секунд и нерешительно посмотрела на меня.

– И что ты сказала? – спросил я, колеблясь, не будучи уверен, хочу ли знать ответ.

Я понимал, что непроизвольно она причинит мне боль, отрицая это дерьмо, но нельзя ее за это винить.

– Я сказала «да», – тихо ответила она.

Меня пронзило сильнейшее чувство – смесь гордости и страха. И я был шокирован. Да, глубоко внутри я знал это фуфло, но услышать вслух – совсем другое дело. Подтверждение ошеломляло.

– И что он ответил? – спросил я.

Она вздохнула, пожимая плечами. Потом, поколебавшись, заговорила, осторожно подбирая слова.

– Он сказал, что мы были идиотами, если думали, что можем его обмануть, – неуверенно сказала она.

Я кивнул, не слишком удивленный.

– Что еще он сказал? У него должно быть свое мнение, – сказал я.

Она начала покусывать нижнюю губу и выглядела нервной.

– Он, э-э… Он сказал, что пока мы не демонстрируем ему это, и он не видит больше, чем сейчас, он оставит нас в покое, – сказала она.

Я вздохнул, глядя на нее, вспоминая, что говорили другие об этой ситуации. Эсме сказала, что отец в затруднении, и если я немного постараюсь, все можно решить. Аро говорил, что я, в принципе, могу ее любить, если хочу, но нужно подходить к делу с умом и не демонстрировать чувства перед отцом, не провоцировать его. И мой отец заявил почти то же самое Изабелле. Не могу до конца понять, почему, в чем тут мудацкое дело, и почему мы не можем просто быть вместе, как все нормальные люди, но я, мать вашу, был намерен вскоре это узнать.

– Почему ты не сказала мне это раньше? – спросил я. – Ты не должна была скрывать это. Черт, да ты могла сказать мне сразу в госпитале, когда я думал, что у нас неприятности, вместо того, чтобы мучительно обдумывать это целый день.

Она пожала плечами.

– Думаю, я не хотела, чтобы ты принимал это слишком близко к сердцу, – тихо сказала она.

Я засмеялся, покачивая головой.

– Если ты боишься, что я сорвусь и пойду против его пожеланий, то не волнуйся. Если он собирается вести себя цивилизованно с этим дерьмом, я не буду давить, – сказал я.

Она кивнула, хмурясь.

– Прости, – прошептала она. – За то, что скрывала.

Я вздохнул, пододвигаясь и обнимая ее. Я перекатился на спину и притянул ее к себе так, что мы прижались друг к другу. Она вздохнула и положила голову мне на грудь, я накрыл нас одеялом.

– Все хорошо, это ерунда. Просто больше так не делай, хорошо? Нет ничего хуже, чем когда ты что-то скрываешь, – сказал я, чувствуя себя чертовым лицемером, когда слова слетели с моих губ.

Я тоже хранил разные гадости, и это было нехорошо с моей стороны, но я просто старался ее защитить. Я начал копать, и пока ничего не нашел, но я знал, что, поймай меня отец, он взорвется. Я не хотел говорить ей, чтобы не вовлекать в это, я сам смогу пережить отцовский гнев. Он не причинит мне вреда, я знал. Но Изабелла – это другая история, и я не могу позволить ей пострадать из-за меня. Поэтому я скрывал от нее это, ради ее безопасности.