Вкус свободы - Нидейла Нэльте (2018)

Хмурое мое счастье, слегка заросшее щетиной, сверкает карими глазами, кусает губы, не знает, куда деваться… Провожу рукой по колючей щеке, не представляю, что сказать, решительно скидываю одеяло.

Чёртова надпись! Снова из-под штанов виднеется, потерпи, любимый, не доверю я тебя здесь никому, но мы сведём эту гадость.

Следит за моим взглядом, глаза несчастные, щипает себя за почерневшую кожу:

— Я вырежу ножом, — сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу…

— Потерпи, — прошу, — это же опасно… как только улетим, обязательно сведём, но не здесь, не хочу, чтобы тебя отравили или накачали чем. Ты им поперёк горла.

— Лучше уж отравление и шрамы. Тебе же на неё смотреть… противно.

— Да мне-то что, — говорю, садясь на колени, тонкая бретелька соскальзывает с плеча, осознаю, что маечка обтягивает больше, чем нужно было бы для душевного спокойствия Антера. Приподнимает руку, едва касается открывшегося плеча.

Краснеет, сглатывает, отводит взгляд, опускает руку, лежит ни жив ни мёртв.

Наклоняюсь, прикасаюсь губами к надписи, целую каждую букву, не противно мне, родной, это тоже часть тебя, твоего жуткого прошлого, твоей израненной души, потерпи немного…

Вздрагивает, в лёгких пижамных брюках характерное шевеление, мужчина мой любимый, я вижу, вполне отошёл уже, вот и замечательно, ведь желание лучше, чем отвращение, правда?

Пальцы белые сжали простыню с двух сторон, лежит словно и не дышит, не шелохнётся, боже, почему? Ты боишься, что не отвечу, или что решу тебя использовать, или снова вбитый запрет прикасаться без разрешения, или всё-таки… до сих пор Амира перед глазами?

Не молчи, счастье моё, горе моё, судьбинушка моя, раб мой дарёный… Боже, не молчи, не стискивай зубы, что по щекам белые пятна, не смотри так на меня, я этого не выдержу.

Перелажу через него, ухожу в ванную, стараюсь не бежать, иду спокойно, а внутри пожар…

Антер

Смотрю ей вслед. Никогда ещё пытка не была столь изощрённой и не доставляла столько удовольствия… Хоть целыми днями ее терпеть готов… Только кто ж мне позволит, внизу уже сидит новый экземпляр.

Нельзя так, он такой же, как и ты. И не больше твоего хочет удовлетворять жестокие и глупые прихоти господ. Зарвался, раб. Да и Тали… Глубоко внутри ворочается категорическое несогласие с тем, что она может быть похожа на этих таринских психопаток.

Лежу. Распоряжений не поступало. Подниматься не хочу. На подушке ещё запах волос, постель нагрета теплом её тела, и моё снова начинает бесноваться… Укрываюсь, выдыхаю, терпи, идиот, мало позорился, ещё охота? Думал, что больше некуда, но ведь есть…

Дышу, медленно, успокаиваю огонь, даже не помню, чтобы со мной когда-нибудь такое творилось.

Быстро сполоснулась, выскочила уже одетой, в любимых брюках, футболке, жакета разве что не хватает. Иногда кажется, у неё под полой, как у тайного агента, куча всего припасена, глупости, но иногда она становится такой… Холодной, собранной, сильной. Чужой.

Хотя понятно, тайные агенты не бывают настолько… эмоциональными. Просто иногда так хочется… какого-нибудь фантастического всему объяснения.

Размечтался, раб, прекращай душу травить.

— Не спеши, — смеётся, — купайся, приводи себя в порядок, хоть три часа, постараюсь отвлечь.

Угу, думаю мрачно, товар принимать идёшь. Дожидаюсь, пока выйдет, поднимаюсь, подхожу к двери, приоткрываю. «Тогда и будешь ревновать…»

Не может же она быть настолько жестокой!

Голосов не слышно, иду выглянуть в окно. Любительница лео-пум сидит на бортике нашего бассейна, болтает в воде ногами, оба раба рядом в обычных позах, может, это она двоих для себя притащила, а не для Тали? Но ведь ясно же сказала…