Обещания богов - Обещания богов (2022)

За три года войны он чего только не навидался по части ужаса и боли — в этом смысле он обзавелся броней покрепче, чем у любого танка. Но эти слова по-прежнему не давали ему покоя, причиняя боль: операция «Европа»…

И вот вчера, удаляясь от Владикавказа, они случайно наткнулись на другой полк четвертой танковой армии. Офицеры договорились о совместных действиях, потом вместе поужинали — слишком громкое слово: снабжение больше не поступало.

Именно тогда, болтая с офицерами, когда они травили друг другу всякие истории, Бивен уловил неожиданную информацию. Сведения, которые позволяли ему даже здесь, в сердце великого небытия, вернуться к расследованию дела Адлонских Дам…

Наконец он заметил машину. Он запросил неприметный стандартный автомобиль — одну из тех военных лошадок, которые сотнями колесили по дорогам Кавказа или Украины. Заурядный «Фольксваген-82», он же «лоханка», цвета хаки, но так заляпанный грязью, что превратился в нечто неопределимое, между болотным коричневым и серым feldgrau[184]. Отлично.

Как он и приказал, сзади поставили канистры с горючим, а на пассажирском сиденье закрепили пулемет на специальной треноге. Он также потребовал уплотнить откидной верх и законопатить дверцы, чтобы морозный ветер не превратил его в ледяную статую еще до того, как он прибудет на место.

Из тени появился его адъютант:

— Оберст-лейтенант, все готово.

Для проформы Бивен проверил оси и самоблокирующийся дифференциал — эта приземистая колымага была лучшим, что могли придумать для сцепления с дорогой, даже когда эта дорога превращалась в грязную колею или вообще отсутствовала.

— Оберст-лейтенант…

— Что?

Ординарец был молодым рыжим парнем из Мюнхена с такой тонкой кожей, что можно было пересчитать все трещинки на его щеках.

— Если позволите заметить, это не ваша обязанность отвозить…

— Не беспокойся. Я отдал распоряжения. В мое отсутствие командование будет должным образом обеспечено.

Бивену все же пришлось прибегнуть к обману — якобы следовало передать сообщение другим частям. Он выберется из этого дерьма, причем даже не задумываясь, собирается ли вернуться. Конечно, дезертирство. Трус, как и все. Но у него по-прежнему имелось все то же оправдание: его расследование.

Адъютант сухо откозырял. Бедолага казался хрупким, как бокал на ножке. Согласно выведенным Бивеном средним статистическим данным, жить адъютанту оставалось от силы день-два.

Франц забрался в «фольксваген» и взялся за руль. Его пронзило ощущение, будто он встал за штурвал маленького корабля, готового преодолеть все бури, чтобы достичь цели за горизонтом, солнечного берега.

Он тронулся с места и исчез в темноте. Ему удалось скрыть от подчиненного свое возбуждение. Теперь, оставшись один в ночи, он мог дать волю ликованию, пустившись в путь, который растянулся на восемьсот с лишним километров. Бивену предстояло в одиночку проехать вдоль всей линии фронта.

Он прибавил скорость, хотя машину заносило на наледи и лужах грязи. Он чувствовал себя неуязвимым. У него имелось сокровище — нечто сияющее во тьме. Решающая информация, которая стоила всех жаровен в мире, чтобы согреть себе сердце.

145

— Осколочное ранение. Реберное крыло с переломом трех соседних ребер и параллельной открытой раной…

— Беру, — сказала Минна.

— Осколочное ранение. Открытый перелом лобной кости с кровоточащим повреждением скальпа…

— В сторону.

Врач наклонился и переломил пополам личный жетон, который солдат носил на шее. Одна часть, подвешенная на цепочке, осталась на месте, другая послужит для регистрации смерти. Лицо раненого представляло собой сплошную кровавую кашу, и медик, молодой румын по имени Константин, с трудом нащупал маленький кусочек цинка в этом вязком крошеве.