Обещания богов - Обещания богов (2022)

Минна продолжила обход. Солдаты лежали в грязи, некоторые на носилках, другие прямо на земле, у стен наполовину разрушенной православной церкви, которая служила госпиталем или, скорее, убежищем.

Всякий раз, когда прибывал транспорт с ранеными, молодая женщина, кутаясь в армейскую накидку, приступала к этому зловещему смотру войск. Любая хирургическая операция, требующая более часа времени, исключалась.

— Нижняя конечность раздроблена ниже колена.

— Беру.

Из осторожности она проведет ампутацию выше сустава. Все займет не более тридцати минут. Кстати, она препоручит это румыну, чье искусство владения пилой прогрессировало куда быстрее, чем способность сочувствовать.

— Массивное рассечение лицевого отдела, — продолжил он со своим акцентом землекопа. — Двусторонний перелом костей верхней челюсти, скул, глазниц.

Даже теперь вид некоторых ранений вызывал у нее приступ дурноты. Это разрубленное пополам лицо… На уровне лба череп сдвинулся назад, в то время как глазные дуги выступили вперед, словно оставленные открытыми ящики шкафа.

— В сторону.

Она уже наклонилась над следующим раненым, когда услышала, как жетон упал в маленький жестяной лоток. Умирающим предлагалось довольствоваться этим позвякиванием вместо похоронного колокола.

— Рассечение лобкового симфиза, открытое кровотечение…

Минна даже не дала себе труда взглянуть на тело: вся паховая область превратилась в месиво крови и внутренностей. Можно было бы попытаться провести спасательную операцию, но только в госпитале, достойном этого названия. А не в разрушенной церкви с нулевой асептикой, где оперировали без наркоза.

— В сторону.

Она на мгновение остановилась, переводя дыхание. День едва занялся. Казалось, тьма цепляется за каждую деталь, отказываясь сдавать позиции. Был понедельник, 23 ноября 1942 года. Минна знала это, потому что всегда носила в кармане маленький блокнотик-календарь — нечто вроде ежедневника, выпущенного производителями пива «Лёвенброй». Ее единственная связь с утекающим временем, с вращением Земли. Здесь, в водовороте сшиваемых внутренностей и отрезаемых костей, дни крутились вихрем, увлекая вас в глубины либо безумия, либо смерти — на выбор.

Минна не пошла на войну. Это война вошла в нее. Не очень понимая, каким образом, психиатр попала под мобилизацию и была отправлена сначала в Бельгию в августе сорокового, через год после дела Адлонских Дам, а потом в Данию. Работа особо не напрягала — она занималась только легкоранеными, а еще общим медицинским наблюдением за войсками. Потом в конце сорок первого ее перебросили на Восточный фронт.

Вот тогда она и открыла для себя военную медицину, причем настоящую — варварскую хирургию, ежедневную мясорубку без средств и асептики. Сначала она ассистировала практикам в их конвейерном потрошении, потом мало-помалу сама встала на их место. Сначала ампутации, потом полостная хирургия.

Беспрерывно прибывающие кровавые транспорты не оставили Минне ни выбора, ни времени: она была вынуждена стать хирургом-универсалом. Она едва успевала вечером что-то заучить по книгам, чтобы пополнить профессиональные знания. Ортопедическая хирургия, полостная, дыхательных органов, челюстно-лицевая… Весь день, всю ночь Минна оперировала, отрезала, кромсала, зашивала. Она училась ремеслу, спасая жизни — и теряя их. Увильнуть было невозможно. Или она, или никто.

Сначала ее отправили в Смоленск, потом в Днепропетровск, пока она не оказалась здесь, в предместьях Сталинграда, где оперировала раненых на алтаре, который втащили на хоры. Заливаясь гемоглобином, она мысленно благодарила генератор, чей грохот отчасти перекрывал вопли пациентов, а бензиновые испарения — вонь сырого мяса.