Хамелеоны - Влада Ольховская (2021)

Ян к такому не привык, растерялся даже, но только на пару секунд. Он быстро понял, что она не отдаст ему право первенства ни в чем, она будет брать то, что хочет, но и от него она принятия не ждет – она была бы разочарована, если бы он просто принял все ее решения и мягко выполнил все желания. Они были похожи на серые волны, ревевшие снаружи: одинаково сильные, налетавшие друг на друга, разбивавшиеся в этой борьбе, но все равно остававшиеся непобежденными.

Он первым стянул с нее майку, она добралась до пояса его джинсов. Ему хотелось видеть ее всю, ее кожа мерцала в полумраке, манила. Им не было холодно, уже не могло быть, штормовой ветер даже помогал: он будто не позволял этому странному обжигающему чувству сжечь их. Ян прижал ее к одной из стеклянных стен, и теперь волны извивались у нее за спиной, хищные и гибкие, как морские драконы. Она обхватила его ногами, одной рукой обняла за шею, чтобы ей было проще – и ему было проще, ведь оба хотели двигаться. Вторая рука скользнула вниз по его телу – по груди, по животу и ниже. Лер в этот момент не смотрела вниз, она смотрела ему в глаза – до того момента, как позволила, помогла ему войти в нее. И двигаться она тоже начала первой, но и он, как прежде, не уступал ей, он прижимал ее к стеклу с такой силой, что порой становилось страшно, но слишком хорошо, чтобы остановиться.

Он верил, что вот это – все, предел и свобода. Она наклонилась вперед и прошептала ему на ухо:

– Не сдерживайся. Кто научил тебя сдерживаться? Со мной не надо, никогда.

И Ян понял, что действительно сдерживается – потому что раньше это было нужно. Могло получиться слишком грубо, слишком сильно. И пришлось бы утром терпеть молчаливые укоризненные взгляды – то на него, то на синяки, оставленные им на коже.

Но Лер действительно не хотела, чтобы он был таким – заботливым и осторожным, хотя она как раз казалась хрупкой, как весенний лед, и нежной, как лепесток белой розы. Она хотела, чтобы он был таким же свободным, как она, и Ян просто отпустил – самого себя и все мысли. Осталось только обжигающее, резкое электричество, блуждающее по телу, рвущееся наружу, запах соли, вой моря и ветра, еще – ее глаза и голос. Больше ничего, потому что он ничего другого не желал.

Когда наваждение отступило, развеялось, Ян обнаружил, что они оба лежат на мягком ковре на полу. По крайней мере, он – на полу, она – наполовину на нем, но не как благодарная любовница, а как кошка, которой просто так удобней и теплее. За окном все еще шумел дождь, но гроза ушла в сторону. Лер смотрела на него, не моргая, и в этих стеклянных глазах он не мог найти ни намека на то, что она думает и чувствует.

Да ему и искать-то особо не хотелось, а хотелось лежать рядом с ней и ничего не делать, наслаждаясь той приятной усталостью, которая появляется, когда мышцы расслабляются после предельного напряжения.

– Как тебя зовут на самом деле? – тихо спросил Ян.

Он невольно подумал о том, заперли ли они дверь, когда пришли. Если кто-то войдет, его ждет любопытное зрелище, их – скандал. Ян понятия не имел, где сейчас их одежда, так что быстро одеться в любом случае не получилось бы.

– Лер, – усмехнулась она. – Забыл от счастья?

– Я говорю про твое настоящее имя.

– А что такое имя вообще? Это слово, которым мы обозначаем то, чем являемся. Не зря же люди меняют имена. Я не придаю этому такого уж большого значения. Мне нравится Лер Наан.

Если она надеялась его запутать, то очень зря, поддаваться так просто Ян не собирался.

– У тебя есть семья?

– Да.

– И они каждый раз запоминают твое новое имя? Или все-таки зовут тебя именем, данным при рождении?

– Второе.

– Вот это имя я и хочу знать.