Госпожа - Лиза Хилтон (2017)

Корпорации и банки часто имели свои коллекции произведений искусства, в этом ничего странного нет. Искусство такой же товар, как и все остальное, существует за счет инвестиционных фондов — пенсионер где-нибудь в Доркинге может являться владельцем пары квадратных сантиметров Фрэнсиса Бэкона и даже не знать об этом. Работая в аукционном доме, я узнала о существовании огромных хранилищ, где в темноте и при отрегулированной температуре годами находилось огромное количество настоящих шедевров. Эти картины появлялись в зале для просмотра и продаж на несколько недель, а потом снова бесследно исчезали, как, например, Боттичелли Ермолова. Дилеры могли придерживать картины сколько угодно, пока не чувствовали, что для них найдется рынок. Но что-то в провенансе Ротко меня насторожило. Дело в том, что когда мы с Рено Клере жили вместе и он притворялся охотником за головами, то убедил меня, что пытается отследить подделку Ротко для одного из клиентов. Прикрываясь этой легендой, он шантажом заставил меня связаться с господином Монкадой. Благодаря всей этой истории я хорошо знала содержание официального каталога работ Ротко. Я его выучила от корки до корки, чтобы проверить, не обманывает ли меня Рено. Вот почему я с уверенностью могла сказать, что этого Ротко — двухметровой панели в черных и серебристых тонах, разделенной на четыре части накладывающимися друг на друга параллелограммами, — в каталоге не было и нет. Просмотрев провенанс, я обнаружила следующее: некий итальянский банк «Сосьета мутуале ди Палермо», судя по всему, приобрел эту картину вскоре после того, как она выставлялась в Нью-Йорке еще в шестидесятые. Указывалось имя галерейщика из Челси, а также заметки о выставке. Примерно двадцать пять лет картина находилась в собственности банка, потом ее приобрел Разнатович, а следующим владельцем картины стал Баленски. Казбич, разумеется, выступил посредником.

Во время разговора с Еленой в Венеции я объяснила ей, что провенанс можно подделать: фотографии, напечатанные на старинных печатных машинках счета, искусственно состаренная бумага, поддельные страницы, вклеенные в архивные документы, поддельные полотна, которые продавали в одном лоте с подлинниками через аукционистов, и поэтому факт продажи фиксировался в журнале учета — есть сотни способов провернуть какую-нибудь аферу на этом рынке, потому что, в отличие от других товаров, стоимость картины в первую очередь определяется тем, как ее воспринимают покупатели. Если провенанс достаточно хорош, дилеры зачастую склонны закрывать глаза на совершенно очевидные спорные моменты, веря продавцу на слово. Итак, я знала, что Казбич приобрел поддельного Ротко в Италии, привез картину в Сербию и уже оттуда она попала в частную коллекцию Баленски.

Следующая сделка снова состоялась в Италии по той же схеме, но в 2008 году, когда наступил мировой финансовый кризис. Банк в Палермо явно пытался хоть как-то остаться на плаву, потому что на этот раз они выставили на продажу венецианца эпохи барокко Антонио Баччи по невероятно высокой, однако вполне разумной цене — четыре миллиона. Разнатович, судя по всему, оказался не из бедных. Я принялась еще быстрее перелистывать страницы, как будто мои пальцы уже точно знали, что обнаружат.

Внизу завыли сирены. Затаив дыхание, я дождалась, когда резкий звук прекратится. Номер в «Катафалке» я оплатила заранее, моя одежда до сих пор валялась по всему номеру. Скорее всего, горничная пока даже не поняла, что я уже съехала. Неужели полиция станет искать таинственную молодую пару, которую видели на месте трагической гибели уважаемого адвоката? Вряд ли. За работу!