Госпожа - Лиза Хилтон (2017)

— А если в миссионерской позе? — предложила я, и Тимоти не моргнув глазом улегся на спину, подложив под голову подушку, и раздвинул ноги.

— Не прокатит, он слишком старый, — сказал Тимоти.

Мы с ним говорили по-французски, и я видела, что Ермолов отстраненно, но с интересом следит за нашим разговором. Инсценировка, конечно, была странноватая, но у меня было ощущение, что Ермолов не впервые инсценирует чью-то смерть.

— Может, вот так? — спросил Тимоти, грациозно перевернувшись и встав на четвереньки. — А он сзади на коленях? Тогда я мог бы обернуться?

— Придержите его, — попросила я Ермолова и посмотрела на результат. — Ага, вот так, берешь трилобита правой рукой, поворачиваешься, он падает, ага…

Ермолов послушно отпустил Баленски, и тот упал навзничь, бесстыже выставив напоказ дряблую задницу, торчавшую из латексных трусов.

— Отлично. Давай проволоку! Один моток в кармане пиджака. Готов? Точно? — (Тимоти скривился, но кивнул.) — Готов? Давай!

Он поморщился всего один раз, когда размахнулся и ударил Баленски камнем по затылку. Раздался глухой звук, похожий на удар теннисной ракеткой по мячику. Тимоти с трудом сглотнул, и мы спихнули тело Баленски на пол.

— Держи! Теперь роняй на пол! Дайте проволоку!

— Я сделаю, — вмешался Ермолов, — он будет сопротивляться.

Вообще-то, я и сама бы справилась, но мне было приятно, что он предложил, поэтому я кивнула и добавила:

— Потом сразу идите наверх. Там есть пожарный выход на верхний этаж, такая деревянная лестница. Спуститесь, и слева за углом будет ваша машина.

— А когда я вас снова увижу? — вдруг спросил он меня по-русски.

Сложно представить себе более неподходящий момент, чтобы пригласить даму на свидание!

— Елена ждет меня во «Дворце». Это займет некоторое время, поэтому придется вам как-то потерпеть, пока я доберусь туда.

— Конечно.

— Я буду ждать снаружи.

Опять ожидание… Я надеялась, что меня никто не увидит. Вечером в высокий сезон в Санкт-Морице все соберутся в отеле, чтобы выпить после катания, правда ведь? Будут попивать старый добрый глинтвейн? Я поморщилась, услышав шаги на лестнице, достала телефон и притворилась, что читаю, когда мимо меня прошла пара в теплых куртках и ярких комбинезонах, говорили они по-немецки. Я кивнула им, они ответили мне тем же и пошли вниз. Ну же, давайте! Чем они там занимаются? Ну же! Снова звук шагов, на этот раз внутри. Мимо меня бесшумно, держа в руке ботинки, прошел Ермолов.

Распахнув дверь ударом ноги и выхватив телефон, я вспомнила стервятников, круживших над телом Гиша на острове Сен-Луи. Современный рефлекс — сначала сфотографировать, потом кричать. Я вслепую сделала снимок, один, второй, третий, и только потом посмотрела на Тимоти. Он лежал на кровати, скрючившись, как будто занимался йогой. Подойдя поближе, я увидела багровое лицо, мне показалось, что он не дышит. Неужели Ермолов обманул меня?! Довел дело до конца, и теперь я следующая на очереди? О господи! Встав на спину Баленски, я подсунула руку под Тимоти и повернула его на бок. В тот момент я даже не заметила самодельную удавку в его наманикюренных пальцах.

— Тимоти? Все хорошо, все закончилось! Ну же, дыши! Прошу тебя, дыши!

Ни единого признака жизни. Проволока порезала кожу, на швейцарских накрахмаленных подушках расплылись пятна крови. Во мне медленно поднялась волна паники. Хлопок был молочного цвета, как вода в ванне после купания. Мне захотелось погрузить руки в воду и поднять его лицо над поверхностью воды, если бы я только могла до него дотянуться, спасти его. Это не он. Это не он! Это Тимоти!

— Ну же, прошу тебя! — Я стала трясти его, сильнее, еще сильнее, и наконец он закашлялся.

Слава богу! Задыхаясь, Тимоти хватал ртом воздух, я поддерживала его голову, пока он не прокашлялся. Потом он улыбнулся мне роскошной, ленивой улыбкой, и я встревоженно спросила:

– Ça va?

– Ça va.