Снайперы - Владимир Никифоров (2016)

«ЧР[1] сего семь мск мыса Убойного встретили штормовой шквал восемь баллов тчк семь сорок пять мск пошли оборот целью постановки каравана убежище тчк семь пятьдесят лопнула больная баржи тридцать четыре тчк баржа дрейфует штормовом месте взять ее буксир невозможно тчк постановки лихтера якоря последуем барже оказания помощи КС[2] Иванов».

* * *

– Эй, на посту! С вами говорит бывший начальник УВД генерал Бураков! Позовите начальника конвоя!

– Товарищ лейтенанта нету!

– Как нет?

– Товарищ лейтенанта волной накрыло!

– Тогда слушайте меня вы! Речь идет о жизни сотен людей, в том и числе и вашей! В трюм снизу и сверху хлещет вода! Если не действовать вместе, мы все пойдем ко дну! Я принял на себя командование в трюме, выпустите меня, надо решать, что делать!

– Товарищ лейтенанта приказал стрелять!

– Ну так стреляй, морда татарская! Пойми, нам бежать все равно некуда!

– Я открою! Только буду стрелять, если генерала не один!

– Да один я! Если обману, то стреляй!

* * *

Только у самого берега рыбаки сняли блокаду, пустили Дворкина на нос лихтера. Он ударил тяжелой кувалдой по гаку, тот разомкнулся, и буксирный трос с брызгами ушел в воду. Вслед за ним в воду упали два тяжелых якоря.

Пароход развернулся и пошел к барже. А ту спасительным течением увело с штормового участка, прибило к высокому берегу, закрывшему от ветра. Здесь в затишье шкипер отдал якоря.

Глазам всех на пароходе открылась странная картина. На всех восьми ручных насосах работали зэки, меняясь через несколько минут, раскачивались люльки-качалки, двери клеток были открыты.

Шкипер, задрав голову, выкрикивал бессвязные фразы вышедшему на мостик капитану:

– Он кричит: «Отдавай якоря!» Я говорю: хрен тебе, нас тут разобьет! Он говорит: «Садись в лодку!» Я говорю: я – шкипер, я свое судно не брошу, пусть хоть сам товарищ Сталин прикажет! Он говорит: «Я стрелять буду!» Я говорю: стреляй!

К шкиперу жался босоногий мальчонка в пальтишке.

С кучкой конвоиров беседовал внушительного вида зэк. Капитан с удивлением обнаружил, что он отдает тем указания, и эти указания выполняются. Что-то очень знакомое показалось капитану в фигуре зэка, но он не захотел копаться в памяти.

* * *

– Маруся! Ты Андрея не видела?

– Нет, дядя Петя! А что случилось?

– Нет Андрюхи! Неуж волной смыло?

Маруся подходит к борту, смотрит на спокойную зеленую воду.

Ей удивительно, что еще два часа назад эта вода бушевала, пенилась, накрывала лихтер с палубой, и Маруся шептала слова забытой молитвы. А сейчас все тихо, спокойно, как будто ничего и не было.

И эта вода забрала Андрея.

– Значит, так надо, – шепчет она.

* * *

На рейде Дудинского порта караван встречает катер. С теплохода на его палубу сходят капитан и Дима. Докторша смотрит им вслед и утирает слезу, но кто знает, кого она оплакивает: капитана, Диму, себя?

Лихтер подводят к огромному высокому морскому пароходу, на пароход поднимают мешки с картошкой, а на лихтер грузят уголь.

– Ну что, подруга, – говорит Зоя, побывав на «моряке», – прощевай, я с капитаном договорилась, на Диксон отправляюсь.

– До свидания, – говорит Маруся.

– А забавно все вышло, правда же?

Марусе не кажется забавным то, что произошло в эти несколько дней.

– Может, встренемся когда, еще что-нибудь учудим.

Маруся молчит.

– А ты, подруга, видать, себе на уме. Все ждешь-ждешь, добычу выбираешь покрупнее? Смотри, не оманись! Уж лучше, как я: бери, чё дают!

Баржу-тюрьму подводят к причалу порта, и тут звучит духовой оркестр. Зэки выходят под музыку из трюма, ступают на палубу и потом на берег, и не сразу понимают, что музыка встречает вовсе не их, а просто заведено здесь такое правило: играть духовому оркестру в честь лучшей зэковской бригады докеров.

* * *