Только между нами - Алайна Салах

Едва я захожу в палату, разговор резко обрывается и воцаряется смущённая тишина. Ненавижу такое чувство. Будто помешал себя обсуждать.

— Мы тогда у тебя остановимся, Матвей, — спустя паузу произносит его мать, отодрав от меня вопросительный взгляд. — А то гостиницы в Москве ещё сильнее подорожали.

Единственный комплект ключей находится у меня. Матвей пока не знает, что я не планировала оставаться в его квартире. Помимо сражения с болью, сейчас ему приходится разрываться между мной и своей семьёй.

Заёрзав, Матвей смотрит на свою мать, явно собираясь ей отказать, но я его опережаю. Ни к чему эти бессмысленные жертвы.

— Ты ведь дал мне ключи, чтобы я собрала тебе сумку. — Запустив ладонь в карман пиджака, я обхожу расположившихся рядом с ним родственников и выкладываю связку на тумбочку. — Я к тебе ближе к вечеру заеду, хорошо? Не буду вам мешать.

— Ты не мешаешь. — Матвей резко дёргается, приподнимаясь на локтях, и моментально кривится от боли. — Останься.

Его мать хранит молчание. Я понятия не имею, что делать. Оставаться здесь, чтобы усугублять общий дискомфорт и провоцировать неловкую тишину? Я не хочу. Потом. Пусть наговорятся. Матвей сам упоминал, что они давно не виделись.

— Я пойду, — мягко повторяю я, забирая сумку, лежащую у него в ногах. — Будем на связи. Всего вам доброго.

Эти слова я адресую его матери и отчиму и в ответ получаю невнятное бормотание. Матвей со сломанной челюстью говорит разборчивее, чем они.

Не глядя Матвею в глаза, я устремляюсь к выходу. Не смотрю специально, чтобы не испытывать чувство вины за то, что оставляю его. Они не близки с матерью — это я давно поняла. Надеюсь, у неё хватит ума не мучить его расспросами.

Неплотно прикрыв за собой дверь, я останавливаюсь и в порыве мазохизма прислушиваюсь к возобновившейся беседе. Хочу знать, о чём они говорили, пока меня не было. Самое хреновое я уже представила. Может быть, на деле не всё так ужасно.

Но нет. Ни черта.

— Сколько лет этой женщине?

— Она даёт тебе деньги? Ты стал альфонсом, или как это здесь называется?

— Я как чувствовала, что ты во что-то плохое ввязался.

К выходу я иду, грохоча каблуками, чтобы заглушить паршивое послевкусие от услышанного. Полюбопытствовала, Стелла? Теперь учись с этим жить.

40

Стелла

— Не торопись, — строго говорю я, паркуя автомобиль как можно ближе к нужному подъезду. — Дождись, пока я выйду и помогу тебе.

Матвей, разумеется, игнорирует мои слова и, едва я глушу двигатель, сам толкает пассажирскую дверь. Из больницы его должны были выписать лишь на следующей неделе, но он настоял на том, чтобы уехать домой на четыре дня раньше. На мою просьбу уговорить его остаться, лечащий врач только развёл руками, сказав, что в случае добровольного отказа они не могут удерживать пациентов в стационаре.

— Ну что ты делаешь, а? Тебе же нельзя тяжести поднимать! — возмущённо рявкаю я, когда Матвей, прижимая ладонь к рёбрам, открывает багажник и вытаскивает оттуда сумку с вещами.

— Я же не инвалид, — с не меньшим возмущением отвечает он и, захлопнув крышку, медленно ковыляет к подъезду. Упрямец чёртов.

За время моего отсутствия запах в квартире изменился. Теперь здесь спёртый воздух и пахнет невыветрившейся готовкой. Мать Матвея с мужем уехали вчера вечером, пробыв в Москве три дня. С ними я больше не пересекалась, потому что перед каждым визитом в больницу заблаговременно справлялась у Матвея, когда они собираются его навестить. Он не настаивал на нашем общении и не задавал лишних вопросов. Похоже, Матвею и самому присутствие родственников оказалось в тягость, и он испытывал вину за то, что нам пришлось столкнуться.