От первого лица - Михаил Шевелев (2018)

И кроме того, соскучился я, честно говоря, по этой «Праге», по всему жирному, соленому, пряному и вредному, особенно желанному после Нью-Йорка, где Юлька первым делом увлеклась здоровым питанием и экологически чистыми продуктами, будь они неладны. Еще по кабацкой этой, прости господи, музыке тоже соскучился, по атмосфере пьяного братства — что поделаешь, корни не отпускают.

Из Шереметьево позвонил Аркадию, тот говорит: ну, давай в офис, заходи ко мне, а там разберемся, кому нести чего куда. Я засмеялся, услышав эту его любимую присказку — тоже часть родного пейзажа.

На Веснина все было как обычно — охранники и водилы маялись от безделья у входа, секретарши табунами цокали по коридорам, посетители искали нужные кабинеты.

Зашел к Аркадию и сразу понял — что-то не так и, похоже, не сложится сегодня вечер в «Праге». Слишком мрачный вид был у хозяина «Красной горки», и не создавалось впечатления, что мое появление его взбодрило.

— Присаживайся. Долетел нормально?

— Да, всё в порядке, на посадке только слегка поболтало. Что-то случилось?

— Нет. То есть да. Разговор имеется.

— Слушаю.

— Слушай внимательно, потому что про тебя разговор. И запомни сразу — я тут чисто для пересказа, ничего личного у меня к тебе нет, считай, не я с тобой разговариваю.

— Понял.

— Пока еще нет, но сейчас поймешь. Итак, есть две новости…

— Хорошая и плохая?

— Сам решишь. Во-первых, партнерам нашим, ну, ты понимаешь, кому, очень понравилось, как ты отработал начало проекта, — молодец, сказали, четко, быстро, эффективно. Премия, говорят, парню положена. При мне обсуждали, сколько, и сошлись на лимоне. Не рублей, как ты догадываешься.

— Да ладно?! Ничего себе… вот так новость, Аркадий Самойлович… спасибо вам огромное! А вторая какая?

— Вторая состоит в том, что ты приехал навсегда.

— Не понял?

— Принято решение — ты остаешься здесь, в Нью-Йорк не возвращаешься.

— Как это? Мы же только что переехали, гражданство поменяли.

— Остаешься и работаешь. Семья остается там. Прости. Еще раз — не мое решение.

— Что за бред?! Как это? А если я не согласен?

— Они сказали: будет залупаться — покажи ему вот это.

Аркадий встал из-за стола, подошел к сейфу, достал конверт, протянул мне.

Внутри были три ксерокопии. Одна — выдержка из закона США «Об иммиграции»: «…лица,

сообщившие недостоверные сведения о себе при въезде в США в части сотрудничества с иностранными правоохранительными или разведывательными институтами… немедленной депортации… также члены семьи…» Вторая — анкета, которую я заполнял в американском посольстве немногим больше года назад, точнее, одна графа из нее: «…сотрудничали ли с правоохранительными или разведывательными…» — и подчеркнутое «Нет». Третью мне и читать было не надо, слишком хорошо я ее помнил: «…даю согласие… негласное сотрудничество… 19.05.1984… подпись».

Как только, сказал Аркадий, все эти бумажки оказываются в распоряжении ФБР — все, пиши письма, это депортация немедленная. И вот еще что велели передать, добавил, — никаких контактов с женой. Сами, сказали, свяжемся и все безболезненно разрулим. И материально поддержим, пусть не дергается.

— А если она упрется? И скажет — да и хрен с вами, пусть высылают?

— Да, и про это был разговор. Ну и хорошо, говорят, пусть приезжает, тут ее будут ждать — нарушение тайны частной жизни… незаконная прослушка и видеосъемка… соучастие в дискредитации государственных деятелей… короче, лет на пятнадцать мы им обоим статью подберем за то дело прокурорское. Потому что я тебе тогда поверил, а они — нет. Повнимательнее, кстати, надо относиться к тем, с кем дружишь. Едалова — говорит тебе что-то эта фамилия?

— Да. Лучшая Юлькина подруга, они вместе в «Курьере» работали.