Платина и шоколад - Чацкая Настя

Но другого определения у Малфоя не находилось. Всё на своих местах. Она возле него. В его объятиях. Её голова покоится на его подушке.

И где-то внутри внезапно рождается новое, такое нужное слово.

Покой.

— Драко, — тихо, как он вообще услышал — не голос, лишь движение губ — непонятно.

— Что?

Ненависть, где ты? Где твой приторный яд? Внутри было пусто. Умиротворённая тишина.

— Мне холодно.

Ей холодно. И этот почти незначительный факт перевернул разом весь устоявшийся, стабильный, ледяной мир слизеринца.

Наверное, поэтому.

Да. Именно поэтому Малфой развернул её спиной к себе, одновременно натягивая на них обоих одеяло, сбитое к ногам. Прислонился горячей грудью. Укрыл. И грел своим телом окоченевшую гриффиндорку.

Где она умудрилась так замёрзнуть?

Тут же вспомнил ледяные капли воды на своей груди и животе. Дурочка. Маленькая дурочка.

И вот тут — стоп. Притормози, Малфой.

Что это было, Малфой? Нежность, Малфой?

Откуда эта грёбаная забота? Очнись, приятель. Ты обнимаешь грязнокровку!

Драко закрыл глаза. Господи, пусть он просто заткнётся сейчас.

Пошёл на хер.

Идеальный ответ последней попытке внутреннего голоса вразумить бестолкового хозяина.

Маленькая ладошка нашарила его запястье и, секунду поколебавшись, потянула на себя, заставила обхватить талию гриффиндорки под одеялом. Подтвердила “правильность” мыслей.

Вот так просто — раз, и всё. И она ещё ближе. Боже, как у неё всё было просто.

Драко против воли задержал дыхание, застывая с вытянутой поперёк неё рукой.

Он никогда не спал с девушкой.

Ни разу за всю свою сраную жизнь.

Даже с Пэнси.

А тут…

Уголки губ внезапно дрогнули в улыбке, когда она слабо повозилась рядом с ним, устраиваясь поудобнее.

Поудобнее, блин, в его руках. Её спина плотно прижалась к его груди, и Драко немного напрягся, когда почувствовал животом тонкую линию позвоночника.

Он вечно пытался указать Грейнджер её место. И где она оказалась? Не на своём ли месте? Нет. Глупо. Завтра всё будет нормально. Сейчас… так просто нужно.

Хрен ли ты улыбаешься? Губы тут же сжались, и Малфой замер. Что, по-твоему, происходит, фигов ты кретин? Грейнджер в твоей постели. И ты даже не трахаешь её, ты шепчешь ей “спи”. Спи!Что, твою мать, это могло бы значить?

Мозг лихорадочно пытался вспомнить сказанные хозяином слова. Что-то вроде “я не подбираю” или “я не беру то, что…”.

Нет. Не важно.

Малфой медленно закрыл глаза. Всё утром. Когда он откроет глаза и окончательно осознает, в какое дерьмо попал на самом деле. Когда увидит её рядом с собой, и...

Хочу увидеть, как ты проснёшься.

От этой внезапной мысли ему на секунду захотелось разодрать их обоих на части.

…Сквозь закрытые веки солнечные лучи казались ярко-розовыми.

Гермиона наморщила нос. Зажмурилась. Свет всё равно падал прямо на лицо, и девушка медленно повернула голову вбок, тут же уткнувшись носом во что-то тёплое и твёрдое.

Застыла. Запах… этот запах.

Приоткрыла глаза, и остатки сна вынеслись из головы со скоростью экспресса. Вместе с воспоминанием. Бьющим, сбивающим сон моментально.

Малфой спит.

Он здесь.

Рядом. В нескольких сантиметрах — она утыкается лицом в крепкое плечо.

Ресницы, немного темнее бровей, длиннее, чем казались раньше. Почти касались щёк. Волосы падали на лоб, отбрасывая тень на светлую кожу. Губы в кои-то веке не сжаты в упрямую линию, расслаблены. Ровное дыхание шевелит прядь волос Гермионы, лежащую совсем рядом от его лица. На подушке.

Быстрый взгляд пробежал по комнате. Это его спальня. Мерлин, она была в его спальне, в его постели. Здесь всё пахло им. И, кажется, она тоже уже пропиталась этим.

Запах Драко кружил голову. Лёгкий, его хотелось куда больше, сильнее. Вдохнуть в себя и оставить внутри. Только вдыхать и не выдыхать, пока не разорвутся лёгкие.