Платина и шоколад - Чацкая Настя

Глаза снова вернулись к слизеринцу.

Она позволила себе полюбоваться им совсем немного, несколько секунд. Воспоминания прошлого вечера оживали неясным маревом. Темницы, Курт. Надо же такому присниться. Видимо, вчера она действительно слишком долго проторчала в подземельях у Снейпа.

Драко слегка нахмурился, будто мысли Грейнджер могли помешать его сну. Глубоко вздохнул и повернулся на бок, зарываясь лицом в наволочку, обхватывая подушку рукой так, что запястье оказалось на уровне лица Гермионы.

Девушка замерла, боясь пошевелиться. Как он отреагирует на то, что она… здесь?

Он сам принёс её. Она хорошо это помнила. Как и тёплую руку, прижимающую к себе.

Обещание.

Он поклялся. И это совершенно путало мысли.

Гермиона вспоминала, рассматривая пики ресниц и высокий подъем скулы.

Всё хорошо.

Никто тебя не тронет.

Спи…

Зачем он говорил это? Зачем ему это нужно? Чтобы она поверила, каждому слову, каждому взгляду. Каждому прикосновению. А она действительно верила. Продолжала верить.

Спасайся, Гермиона. Спасайся, пока не стало слишком поздно.

Уже слишком поздно, с какой-то обречённостью пронеслось в голове.

Нужно было уйти, пока он не открыл глаза и не вышвырнул её из своей спальни. Зная Малфоя, он мог в одну секунду гладить её волосы, а в следующую — растоптать прямо на том же месте. И в каком настроении он обычно просыпается — гриффиндорка не представляла.

Наверное, в довольно раздражительном, подумала она, отчего-то улыбнувшись и вспомнив песню, которую часто затягивала, принимая душ. Залюбовавшись тем, как по выступающей ключице скачет солнечный зайчик, она не совладала с искушением и бесшумно пошевелила губами:

— Лондонский мост падает, падает, падает…

Конечно, он не услышал ни единого слова. Она сама их не расслышала, только немного шире улыбнулась.

А через мгновение вздрогнула: который час вообще?!

Первым занятием были зелья. Ещё не хватало заиметь проблем с профессором Снейпом из-за опоздания. Своего ученика-то он простит, а вот на ней отыграется по полной.

Это же нужно было такую удачу поймать — целый день бок о бок со слизеринцами. Первые два урока зелий, потом — чары. И все дисциплины — вместе. А как Гермионе не сгореть со стыда в первую же минуту присутствия её и Малфоя в одной комнате?

Почему этот негодяй вечно сбивает её с привычного ритма жизни?

Почему она не сможет сейчас пойти и уткнуться в учебник по нумерологии, изучая любимый предмет с прежним рвением? Почему её неотступно преследует его голос и эти… эти холодные…

Почему он не попытался облапать её этой ночью?

Лоб прорезала морщинка.

Девушка медленно опустила глаза, слегка приподнимая одеяло, и облегченный вздох сорвался с губ. Одета. Если можно было назвать одеждой тоненькую футболку, обтягивающую грудь, и привычные короткие шорты.

Которые он хотел сорвать с нее, рыча ей на ухо о том, что они… Гермиона покраснела, прикусывая губу. О том, что они мокрые насквозь, а ведь так оно и было.

Девушка быстро моргнула, возвращаясь из отвлеченных воспоминаний и снова глядя на расслабленное, наполовину скрытое подушкой лицо.

Малфой, он… даже не попытался. Даже не опустил рук ниже её талии ночью. Или, может быть, она перестала его интересовать после случившегося в библиотеке.

Возможно, она его разочаровала, или он ждал действительно обычного траха, а не то, что получил. Этого он явно не хотел.

Грейнджер решительно вздохнула, осторожно сдвигая с себя одеяло, с ужасом понимая, что не желает покидать эту постель. Его постель.

Она впервые проснулась не одна. Те пару раз, когда они с Роном и Гарри засыпали за столом или у камина в Норе, засидевшись почти до утра, не считались, конечно же. Здесь было другое. Человек, рядом с которым она провела ночь. В постели, в его тёплом объятии.

И этим человеком стал Малфой.

Мерлин, помоги.