Ночной администратор - Джон Карре (2016)

Очутившись совершенно один на незнакомой земле, он пережил еще одну потерю. Его решимость растворилась в бриллиантовой дымке пейзажа. «Роупер – абстракция. Да и Джед. Да и я сам. Я уже умер и нахожусь в загробном мире».

Идя по краю автострады, ночуя в водительских клоповниках и сараях, выклянчивая дневную плату за двухдневный труд, Джонатан молился, чтобы к нему вернулось чувство долга.

«Лучшее для вас пристанище – «Шато Бабетта», – наставлял Рук. – Большой засиженный курятник в Эсперансе. Им владеет старая карга, у которой люди не задерживаются. Там и осядете».

«Идеальное место, чтобы начать искать собственную тень», – добавил Берр.

Тень предполагает наличие чего-то материально-индивидуального в мире, в котором Джонатан стал призраком.

* * *

«Шато Бабетта» действительно старой, общипанной курицей взгромоздилась на насест посреди пошлой авеню де Артизан. В Эсперансе она была на ролях «Майстера». Джонатан узнал ее сразу, вспомнив описание Рука, и перешел на противоположную сторону мостовой, чтобы получше разглядеть.

Это было высокое деревянное и, надо сказать, уже ветхое сооружение. Впрочем, достаточно строгое для публичного дома, который там когда-то помещался. По обе стороны уродливого крыльца стояли облупившиеся каменные урны, расписанные скачущими среди деревьев обнаженными девицами, а благословенное название гостиницы было вырезано по вертикали на гниющей деревянной доске, и, когда Джонатан стал переходить дорогу, доска стучала от ветра, как поезд стучит по рельсам. Тот же порыв ветра сыпанул в глаза Джонатана песком и защекотал ноздри жареным мясом и лаком для волос.

Поднявшись по ступенькам, Джонатан уверенно толкнул ногой скрипучую дверь и очутился во мраке, похожем на мрак склепа. Откуда-то издалека, как сначала почудилось, донесся грубый мужской смех и пахнуло ночной запоздалой трапезой. Постепенно он различил во тьме медный почтовый ящик с чеканкой, старинные часы с цветами на стекле, напомнившие о таких же в Ланионе, и стойку регистрации, заваленную бумагами и заставленную пивными кружками.

Стойка освещалась гирляндой китайских фонариков. Джонатана окружили какие-то люди, это смеялись они. Его приезд совпал с прибытием группы маркшейдеров в грязных робах из Квебека, желавших ночью поразвлечься, перед тем как утром убраться к своим рудникам на север. Их чемоданы и саквояжи были свалены в кучу у лестницы. Двое молодцов, по виду славяне, в зеленых фартуках и с серьгами в ушах, угрюмо перекладывали баулы, выискивая нужный по ярлыкам.

– Et vous, monsieur, vous etes qui?[8] – прокричал ему в ухо женский голос, перекрывая общий гвалт.

Джонатан различил королевские формы владелицы заведения, мадам Лятюлип. В розово-лиловом тюрбане, сильно наштукатуренная, хозяйка незаметно для него возникла за стойкой. Спрашивая, она откинула голову назад, явно играя на публику, состоящую из мужского населения гостиницы.

– Жак Борегар, – отрекомендовался Джонатан.

– Comment, che’ri?[9]

Он повторил громче, не обращая внимания на шум вокруг, не срываясь, впрочем, на крик: «Борегар». Это имя почему-то нравилось ему больше, чем Линден.

– Pas d’bagage?

– Pas d’bagage.

– Alors, bonsoir et amusez-vous bien, m’sieu![10] – прокричала мадам, отдавая ключ.

Джонатану пришло на ум, что она приняла его за одного из маркшейдеров, но у него не было желания разубеждать ее.

– Allez-vous manger avec nous a’soir, m’sieu Beauregard?[11] – окликнула она Джонатана, когда он уже начал подниматься по лестнице, видимо, оценив внешность гостя.

– Спасибо, мадам, мне бы хотелось немного поспать.

– Но нельзя же ложиться на пустой желудок, мсье Борегар! – кокетливо запротестовала мадам Лятюлип, еще раз покрасовавшись перед своей хрипатой аудиторией. – Настоящему мужчине перед сном не мешает подкрепиться! N’est-ce pas, mes gars?[12]