Папа и море - Туве Янссон (2018)

Таково примерно и было положение дел в ту великую осеннюю ночь, когда вернулись морские лошадки.

Ходить на берег с фонарём слегка наскучило. Муми-тролль привык к Морре, и она теперь не столько пугала, сколько раздражала. Он уже не понимал, почему сюда приходит — из-за Морры или из-за лошадок. Просто просыпался каждую ночь, когда выходила луна, и знал, что надо идти.

Морра приходила всегда. Она стояла в воде близко к берегу и следила за движениями фонаря. Как только Муми-тролль гасил фонарь, она без всякого воя скрывалась во тьме, а Муми-тролль отправлялся домой.

Но каждую ночь Морра подходила всё ближе. В эту ночь она ждала на песке.

Муми-тролль остановился в зарослях ольхи и поставил фонарь на землю. Выйдя из воды, Морра нарушила молчаливый уговор, и это было неправильно. Нечего ей делать на острове. Она опасна для всего, что живёт и растёт.

Они молча стояли друг напротив друга, как обычно. Но вот Морра медленно отвела глаза от света и посмотрела прямо на Муми-тролля. Так она никогда не делала. Холодные пугающие глаза. Луна меж облаков то появлялась, то гасла, по всему берегу разбегались тени.

И тут из-за мыса на полной скорости прискакали лошадки. Они ничуть не боялись Морры, они носились друг за другом в лунном свете, выбивали в воздухе радуги и пробегали сквозь них на маленьких твёрдых копытцах. Муми-тролль заметил, что у одной лошадки только три подковы. Лошадка и правда была вся в цветочках, в бархатной шёрстке виднелись какие-то ромашки — на шее и ногах помельче, чем в других местах. А может, это были кувшинки — так поэтичнее. Лошадка проскакала прямо к фонарю и опрокинула его на песок.

— Ты портишь мне всю луну! — воскликнула маленькая лошадка.

— Ой, извини. — Муми-тролль торопливо погасил фонарь. — Я нашёл твою подкову…

Лошадка остановилась, наклонив голову.

— Но я подарил её маме, — признался Муми-тролль.

Лунный свет померк, копытца снова застучали, Муми-тролль услышал смех.

— Слышишь? Слышишь? — переговаривались лошадки. — Он подарил её маме! Маме!

Они пронеслись мимо, почти вплотную к нему, мягкие, как пушица, гривы коснулись его морды, мешая дышать.

— Я могу попросить её назад! Я схожу за ней! — крикнул Муми-тролль в темноту.

Луна вышла снова, и Муми-тролль увидел, как лошадки бок о бок убегают в море, гривы развеваются, как белые юбки. Они были совершенно одинаковые. Одна повернулась и крикнула издалека:

— Может быть, в другой раз…

Муми-тролль присел на песок. Лошадка говорила с ним, обещала вернуться! Луну будет видно ещё много долгих ночей, если только не набегут облака. И он больше не станет зажигать фонарь.

Муми-тролль вдруг ощутил, что хвост у него замёрз, и увидел, что сидит на заледеневшем песке. Именно здесь сидела Морра.

На следующую ночь Муми-тролль пошёл на берег без фонаря. Луна уже немного уменьшилась. Когда она совсем пропадёт, лошадки убегут играть в другое место. Он знал это, чувствовал.

Муми-тролль принёс с собой подкову. Попросить её обратно было нелегко, он краснел и ужасно смущался. Но мама, ничего не спрашивая, сняла подкову с гвоздя.

— Я начистила её стиральным порошком, — сказала она. — Смотри, как блестит.

Больше она ничего не сказала, и голос был самый обычный.

Муми-тролль пробормотал, что подарит ей взамен что-нибудь другое, и ушёл, путаясь хвостом в лапах. Почему-то он не смог рассказать маме про лошадок — просто не смог, и всё. Вот если бы найти ракушек… Конечно же, ракушки нравятся мамам больше, чем подковы. Лошадке, наверное, нетрудно было бы достать для мамы несколько больших и красивых ракушек. Но какое лошадке дело до мамы? Наверное, лучше даже не просить…

Лошадка не пришла.

Уже и луна села, а они не пришли. Правда, она и сказала «в другой раз», а не «завтра». Другой раз может быть когда угодно. Муми-тролль сел и стал пересыпать песок между лапами. Очень хотелось спать.