Восемь идеальных убийств - Питер Свонсон (2021)

Медленно ретировался в столовую, потом в кухню. Тут тоже поискал глазами спиртное, но ничего не нашел. Открыл холодильник. Внутри он оказался практически пуст. На верхней полке обнаружилась шестибаночная упаковка пива, хотя при более пристальном изучении оказалось, что безалкогольного. Я захлопнул дверцу холодильника, размышляя, стоит ли еще пошарить по дому или же глупо оставаться здесь хоть сколько-то еще. Я понял, что тут произошло, конечно же, хотя пока и не полностью уложил это в голове. Это был «Злой умысел». В этой книге женщину-наркоманку убивают передозировкой наркотиков, выдавая преступление за несчастный случай. Прюитт явно был алкоголиком, пытающимся избавиться от дурной привычки, но Чарли каким-то образом склонил его напиться опять, заставил принять смертельную дозу спиртного. Или, по крайней мере, так это выглядело.

Кухню вдруг наполнил какой-то громкий щебет – словно разом застрекотало множество сверчков, – и я вздрогнул; сердце заколотилось как бешеное. Это оказался мобильник Прюитта, воткнутый в зарядку возле тостера на кухонной стойке. Подойдя ближе, я глянул на экран. Того, кто ему звонил, звали Тамара Страховски. Наверное, та самая ассистентка пробует дозвониться еще раз. Скоро ли она позвонит в полицию с просьбой проверить, всё ли в порядке у ее руководителя? Я и понятия не имел, поэтому быстро принял решение совсем коротко осмотреть дом – буквально за пять минут.

В кухне было две двери, и я направился к другой. Она выходила в задний коридор с небольшим туалетом и комнатой, которая служила Прюитту кабинетом. Здесь обнаружилась конторка с раскрытым на ней лэптопом и опять-таки книжные шкафы, большинство из которых были заполнены бесконечными экземплярами его собственной книги, все той же «Мелкой рыбки». Из посещений дома Брайана Мюррея я знал, что авторы получают сколько-то экземпляров своих собственных произведений, но явно не в таком количестве, как здесь. Одинаковые книжки с рассказами Прюитта целиком заполняли два шкафа и стояли стопками на полу. Похоже, их тут были сотни. Интересно, подумал я, уж не скупил ли он чуть ли не весь тираж собственной книги. Зачем? Чтобы раздуть продажи? Чтобы она попала в список бестселлеров? Из кабинета я быстро продвинулся по коридору в коридорчик поменьше, ведущий к лестнице. Поднявшись наверх, заглянул в спальню Прюитта, куда более захламленную, чем комнаты внизу, и столь же скудно обставленную. Кучка одежды на полу, незаправленная кровать, еще одна нарисованная от руки театральная афиша в рамке на стене – на сей раз «Двенадцатой ночи». Мне удалось получше ее разглядеть. Шекспировскую пьесу ставил Нью-эссекский самодеятельный театр, и режиссером значился Николас Прюитт. Я бросил взгляд на верхнюю полку комода, уставленную фотографиями в рамках, – в большинстве своем здесь были старые семейные снимки, хотя я узнал фото Джиллиан Нгуен, позирующую с Прюиттом перед чем-то вроде воссозданного театра «Глобус» в Лондоне[103].

Выбравшись из дома через заднюю дверь, я вернул ключ под горшок с розмарином. А потом опять забрался в свою машину и поехал домой в Бостон.

Глава 22

На «Дакбург» я не заходил с две тысячи десятого года, с тех самых пор, как устроил перекрестный обмен убийствами. Но подумал, что сейчас тоже стоит туда заглянуть, просто на случай, если получится связаться с Чарли. Насколько я понял, ссылка на сомнительный сайт еще оставалась в «Избранном» на моем рабочем компьютере. До вечера еще было далеко, и до «Старых чертей» я дошел из дома пешком. Стоило лишь моргнуть, и перед глазами вновь возникало безжизненное тело Ника Прюитта, недвижимо застывшее на диване – голова запрокинута назад, челюсть отвисла.

Толкнул дверь магазина. Эмили пробивала что-то на кассе, а Брендона я услышал еще до того, как увидел.