Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

— Нет, нету нужды, рыцарь фон Пиллен добрый. Все нам дает, — она чуть понизила голос, как будто кто-то мог их услышать, хотя они были одни, — ночью проснулась я от кошмара, мертвецы мне снились, по Рютте, прямо по дороге гуляли. И вас спрашивали, у всех проходящих, и ко мне подходили. Тоже спросили, где, мол, твой господин, Святые Угодники, — она осенила себя святым знамением, — ну так проснулась, ночь вокруг, солдаты говорят у костра, а Хильды рядом нет. По нужде пошла, думаю, да нет, не по нужде, рыцарь велел нам в шатер таз принести для надобностей. Я лежала долго, ждала, а она так и не пришла. Я под утро заснула, а утром она явилась. Я говорю где, мол, была. А она говорит, тебе, что за дело. А сама спать легла.

А я знаю, господин, она у него была, у рыцаря. Он от нее млеет, за столом сидел, так вино ей сам подливал, не ленился встать, лакея не звал. И смотрел на нее и смотрел как дурень на красную рубаху. Рот раззявит и сидит, дурак-дураком, улыбается.

— Значит, у рыцаря она была, — чуть улыбнулся Волков.

— Ну не с солдатами она миловалась, у рыцаря. Шалава она. Вам не пара. Хотя и добрая.

— Бог с ней, не до нее мне сейчас. Ты молодец, предупредила меня в прошлый раз, беду отвела. Как знала.

Он хотел погладить девочку по голове, но вспомнив про чуму, отдернул руку:

— Ты давай, еще в шар глянь, что меня ждет, как мне мощи из города вывезти, как в цитадель попасть? Люди мои ненадежны, мне все нужно знать.

— Сейчас гляну, только отойдем к реке. Мне раздеться нужно. А люди ваши ненавидят вас, и зло замышляют, но боятся вас, я еще вчера это знала, да забыла сказать.

Она снова сидела на берегу реки, голая и отрешенная. Мерзла, но как и всегда улыбалась.

Долго смотреть в шар на этот раз Агнес не смогла. Вскоре откинула его небрежно, а сама повалилась на одежду усталая. Легла на бок лицом к нему. Глаза закрыты. Волков прикрыл ее наготу платьем и стал ждать, пока он перестанет тереть глаза. Наконец, не выдержав, он спросил:

— Ну, видала что-нибудь?

— Немного, — тихо ответила девочка. — Беда вас ждет. Совсем рядом она. Говорю, люди ваши замышляют каверзу против вас.

Она говорила медленно, не открывая глаз. Словно засыпала.

— И белый человек вас ждет, снова убивать думает, вы ему бед много сделали, а люди ваши вам не помощники. Они хотят, чтоб вас убили. Опостылели вы им. Они и сами думают вас убить, да боятся. Нет, не осмелятся. А белый человек не боится. Злится он сильно на вас. Да, серчает, за то, что порушили вы его дело.

— Серчает? И что за дело я порушил? И как?

— Не знаю. Не видела.

— А он случаем не монах, что с нами шел? — спросил кавалер, думая об отце Семионе.

— Нет, монахов отцов он ненавидит люто, как и вас. И он местный, дом у него тут.

Она замолчала, села. Стала надевать нижнюю рубаху. А лицо ее было бледным, руки слабыми. Нелегко ей давался шар. Она накинула рубаху, встала, и грустно глянув на Волкова, произнесла:

— Не ходили бы вы туда, господин. В прошлый раз вас ваши люди уберегли, а сейчас они не помогут. Не ходите, — она вдруг прикоснулась к его щеке рукой, — богатств у вас много, люди верные есть, что вы там ищете, зачем Бога дразните?

— Обещал я, — коротко ответил кавалер, вставая с травы. — Надо мне.

— Все гордыня ваша неуемная, а гордыня грех, — заговорила девочка с раздражением, и тут же смягчилась. — Не ходите, господин.

— Где он меня убивать хочет? — спросил Волков.

— Не знаю, — зло ответила Агнес, — где найдет место удобное.

— А как мне его найти, знаешь, пока он меня не нашел?

— Не знаю, — она стала обуваться. Говорила нехотя. — Знаю, что ежели не убьет вас скоро, то вы его найдете, на него серебро укажет.

— Что за серебро?

— Деньги, — заорала она, — коли живы останетесь, то деньги найдете, а деньги на него и укажут.