Если можешь – прости - Анна Дубчак (2016)

Мы совещались с ней вдвоем на кухне, после того как была перемыта вся посуда, и все наши «подельники» разбрелись по своим комнатам. Миша сказал, что у него сильно болит голова, он принял таблетки и прилег на диване в гостиной. Петя прекратил свои упражнения на баяне и расположился рядом с Мишей, обложившись учебниками по музыкальной литературе. Вероятно, готовился к экзаменам.

– Ну, во-первых, он спрятал бы пистолет, я так думаю, – сказала Тая. – Во-вторых, постарался бы обеспечить себе алиби.

– Вот! Алиби! Нам надо срочно придумать что-то такое, чтобы он вышел из дома как раз в тот момент, когда мы будем у Иванова в кабинете.

– Достаточно позвонить ему и сообщить, что мы готовы продать ему информацию о пропавших детях и няне, – пожала плечами Тая и была права. – Это может сделать Петя из телефона-автомата.

– Хорошо, он выйдет, мы заморочим ему голову, добьемся того, что он долгое время будем отсутствовать. Но все равно этого мало.

– А что, если его на самом деле заманить в ресторан?

– Но как? Зачем?

– К примеру, он приедет в ресторан, чтобы встретиться там с тобой.

– Так может, я на самом деле позвоню ему и скажу, что знаю, где находятся его дети? Он же меня знает, я же его соседка. Он спросит, откуда мне это известно, я тогда скажу, что видела собственными глазами, как Таня вывела детей из квартиры, как посадила в машину. Что я записала номер машины и готова его ему продать. Объясню, что я увольняюсь, потому что Миша исчез, наплету ему что-то про свое тяжелое материальное положение, назначу встречу в ресторане, и он, вот увидишь, приедет!

– Но когда он приедет в ресторан и не найдет тебя там…

– Неважно, его там увидят. А заходил он в кабинет Иванова или нет, мало кто будет знать, лишь личная охрана. Да и то, этих людей тоже нужно будет убрать… – голос Таи задрожал. – Виолетта, по-моему, мы сошли с ума. Если мы действительно собираемся убить Иванова, то сделать это нужно глубокой ночью, когда он остается в кабинете один. Охранникам он разрешает поспать, там есть специальное помещение для этого. Иванов сидит и пересчитывает выручку, планирует какие-то мероприятия, обзванивает своих должников, приглашает своих людей на игру… Словом, занимается своими делами, о которых никто не должен знать. В принципе, он ведет себя почти так же, как и Миша, разница лишь в том, что Миша, засиживаясь иногда до утра, придумывал репертуар наших музыкальных спектаклей, придумывал меню, ну и подсчитывал выручку, конечно… Кстати, он тоже обзванивал своих друзей, завсегдатаев ресторана, чтобы пригласить их на наш концерт. Знаешь, иногда мне кажется, что это было в какой-то другой жизни… Думаю, что в одну из таких вот тихих ночей к нему и заявился Иванов.

– Как мы проникнем в ресторан?

– У Миши есть ключ от черного хода, а сторож – преданный ему человек. Виолетта… Если ты прямо сейчас откажешься от этой затеи, я тебя пойму. Да и Миша, думаю, вздохнет с облегчением. Думаешь, чего он такой… смурной… Боится. Он мне так и сказал, что мы не сможем ничего, что нас там всех переубивают.

И тут во мне что-то всколыхнулось, как если бы вспенилась кровь моего отца-киллера, заявляя о себе дерзко, отчаянно. Я четко представила себе, как, войдя в кабинет Иванова, целюсь в него из пистолета. И такая сладкая и душная волна меня охватила, словно я хлопнула стакан коньяка. Думаю, на мгновенье дала о себе знать кровь моей матери, большой любительницы этого напитка.

– Я не боюсь, и я готова пойти сама и все устроить, – сказал кто-то внутри меня.

– Отчаянная ты девка, вот что я тебе скажу. И я – с тобой. Я не передумаю. Ты не смотри, что я внешне выгляжу такой спокойной. Просто мысленно я Иванова давно пристрелила, вот и все.

– Хорошо, я рада. Так что делать будем?

– Черт с ним, с Борисовым… С уликами и прочим… Главное – убить Иванова и вернуть ресторан. Все. А Борисову самому тошно будет, когда он поймет, что никогда больше не увидит своих детей.